Усадьба чёрного господина

её взора Дантрелла. Каштанового цвета волосы, обычно собранные в изысканную причёску, теперь были распущены и водопадом ниспадали вниз. На щеках красными пятнами застыли следы от тяжёлых пощёчин.

— Подойди ближе, — приказал ей Дантрелл, выпуская изо рта колечки серого дыма.

Саманта несмело приблизилась на дрожащих от страха ногах. Оглядывая её с ног до головы, он временами останавливал свой взгляд, то на топорщащейся под рваной тканью непомерно большой груди, то на крутых изгибах широко раздавшихся бёдер. И как подобная красота могла достаться такому уродливому мерзавцу, как Реджинальд Моррис? Что столь омерзительный жиртрест с мелким отростком между ног мог дать этой восхитительной женщине?

Дантрелл поднялся и Саманта вдруг упала перед ним на колени.

— Прошу тебя, — взмолилась она. — Ради всего святого, останови это безумие. Мои дочери! Мои милые юные дочурки... Зачем ты отдал их на растерзание этим животным?

— Эти животные — мои друзья и братья, — холодно ответил ей ниггер. — Говори о них уважительно, ибо теперь они здесь господа, а ты и твои дочери — рабыни.

Из её глаз брызнули слёзы.

— Они ведь убьют моих девочек.

— Не убьют. Только немного с ними развлекутся.

— Я слышала их рыдания! Видела, как напрягаются и раздуваются их нежные животики от громадных отростков этих подонков... Я умоляю тебя, Дантрелл, пускай моих дочерей оставят в покое. Я готова занять их место, если придётся.

Он только усмехнулся на это.

— Ты всегда была доброй и чуткой женщиной, Саманта, и не виновата в том, что твой муж — чудовище, а дочери — избалованные высокомерные суки. Но, несмотря на это, я буду милосердным и оставлю твоих дочурок в живых. Однако Лиза и Мередит нуждаются в искуплении и перевоспитании, чем сейчас и занимаются мои люди. Очень скоро они станут покладистыми и вежливыми девушками. Рожая детей от чёрных мужчин, они быстро усмирят свою надменность.

— Нет! — лицо Саманты исказила гримаса ужаса. — Ты не можешь так поступить с ними! Не можешь так жестоко обойтись с дочерьми твоего хозяина!

— Он больше не хозяин мне, женщина! — гневно прокричал Дантрелл и наотмашь ударил её по лицу. — Больше никогда не смей называть его так! Я хочу, чтобы с этого дня ты поняла одну важную вещь — вы, белые, здесь больше не главные. Ты моя рабыня, а я твой чёрный господин. — Он взял её за подбородок и заставил посмотреть в свои полные праведного гнева глаза. — Я бы мог отдать тебя на пользование своим изголодавшимся по женскому телу людям, но не сделал это лишь из уважения, ибо ты одна в этом доме была добра ко мне и остальным бывшим рабам. И только поэтому отныне ты станешь моей личной рабыней. Но, если вздумаешь меня разочаровать, то я сделаю тебя всеобщей шлюхой и будешь до конца дней обслуживать чёрные члены своих господ один за другим по кругу, я обещаю тебе.

Его слова произвели должный эффект. Во взгляде Саманты Дантрелл прочитал смирение и покорность.

— Ты поняла меня? — спросил он