Усадьба чёрного господина

чрева.

Саманта вздрогнула, когда стенки её влагалища растянулись, с трудом пропуская вглубь чёрный жезл господина Дантрелла. Не помня себя от накатившей боли, женщина попыталась вырваться и соскочить с массивного орудия ниггера, но тот уже крепко держал свою рабыню за талию, планомерно проникая в неё всё дальше и дальше. На какой-то миг эта пытка прекратилась, когда член мужчины достиг дна, и двигаться глубже стало некуда.

Несмотря на огромные размеры фаллоса, нутро Саманты смогло принять его в себя целиком, хотя и с великим трудом. Женщине казалось, что если она пошевелится, то всё внутри неё тут же разорвётся, но ничего такого не случилось. С каждой новой секундой влагалище рабыни всё больше привыкало к размерам хозяйского члена, растягиваясь и подстраиваясь под него. Толстые чёрные пальцы быстро нашли бугорок её клитора, возвращая в измученное тело женщины приятные ощущения.

Не спеша, Дантрелл начал двигаться внутри неё, раскачиваясь и раздалбливая неподатливое лоно, которое тут же начало выдавать новые порции смазки, дабы подсобить процессу. Через несколько минут член Дантрелла скользил внутри женщины уже достаточно свободно. Саманте самой не верилось в это. Ощущения охватили её нескончаемой бурей из набегающих волн. В животе её уже стоял настоящий жар, который скапливаясь в огромный ком, взрывался снова и снова. Чувствуя движения громадного ниггерского члена внутри её нежного белого животика, Саманта громко застонала. Взгляд её одурманенных глаз упал на портрет семьи, висевший на стене. Мерзкое лицо мужа глядело с картины с безмолвным упрёком. Ей вдруг стало стыдно за себя, за похоть, которая её охватила, за собственную слабость, за то, что она позволила сломать свою волю, и теперь уже никак не могла преодолеть веления тела, которое требовало ещё больше удовольствия.

Женщина отвернулась, но Дантрелл, проследивший за её взглядом, тут же ухватил рабыню за волосы и заставил снова повернуться к картине.

— Смотри, — приказал он. — И он пусть смотрит.

— Ууууааа! — простонала она вместо ответа и струи сока, выталкиваемого очередным сильным оргазмом, потекли по её дрожащим полным ногам.

— Тебе нравится быть шлюхой своего господина? — продолжал допрашивать её Дантрелл.

— Дааа.

— Нравится его большой чёрный член?

— Ддддааа!

— Ты бы хотела родить ему маленького чёрного ребёнка?

— Ыааа! — простонала она вместо ответа.

Две баснословной красоты молоденькие девицы с тонкими осиными талиями и надменными взглядами наблюдали за своей матерью с застывшего полотна. Она подумала о них, представила своих дочерей кормящими темнокожих младенцев разбухшими от молока грудями, как Дантрелл на её глазах пронзает своим большим членам их маленькие розовые щёлки и заливает в них своё плодовитое ниггерское семя. Если они понесут от него, то их дети стали бы братьями её собственным будущим малышам.

Временами здравый рассудок возвращался к ней. Как она может думать о таких вещах? Она же их мать!

Нет!

Она — подстилка чёрного господина. Всего лишь безвольная белая женщина весь смысл жизни которой отныне сводился к вынашиванию и производству на свет его потомства. Когда Саманта станет неспособна зачинать детей в