Текила-микс. Часть 1

Трахни меня до слез.

Болят даже мои чертовы волосы.

Моя кожа чувствует тысячи уколов острой боли.

Я попытался открыть один глаз, но болезненный блеск сверхновой пронзил мой мозг, врезавшись в затылок со всей своей нежностью, как грузовик.

С грузом стальных балок. И листового стекла.

Управляемый Тедом Ньюджентом. Я и впрямь зол на Теда Ньюджента.

Наверное, Тед Ньюджент был пьян.

Медленно нарастал ужасный визг, похожий на скрип кошачьих когтей по бесконечной классной доске.

Сладкий Боже, спаси меня. Или Будда... или Шива... или кто-нибудь там...

Ктулху? Кто угодно!

Я чувствовал, что меня трясет и рвет, но, очевидно, во мне больше нечему было выходить наружу.

Ужасающий визг медленно переходил во что-то... ну, если и не в разборчивый, то, по крайней мере, опознаваемый как человеческий голос.

Я сквозь боль заставил себя открыть глаза и безуспешно попытался распознать расплывчатую фигуру, нависшую надо мной.

Я зажмурился и попробовал еще раз. В фокусе передо мной оказалась пара ступней в сухой белой пыли, с розовым лаком на ногтях Барби и парой тапочек с открытым носком, которые, казалось, были сделаны в основном из розовой сахарной ваты.

Ладно, женские ступни. Что же, может быть — это Леонард из шестого трейлера, он иногда любит чувствовать себя красивым, как выпьет? Но, возможно, это был не он. Стопы были слишком малы, вполовину от его, и на них не было грибка на пальцах ног, а на прикрепленных к ним ногах правильной формы не было как его многочисленных родинок, так и большой татуировки Рика Эстли на бедре.

Голос баньши в какой-то мере стал обретать смысл. Я не мог полностью его понять, потому что это был испанский, а то немногое, что я выучил из сериала «Улица Сезам» в годы моего становления личности, не входило в большую часть того, о чем говорилось. В последнее время я увеличил словарный запас, но, черт побери, на такой дикой скорости у меня были бы проблемы с усвоением и английского. Вероятно, так было лучше всего, потому что, если я все правильно слышал, последнее размытое предложение включало слова «тридцать два осла» и «твоя бабушка — шлюха». Я предполагал, что это, вероятно, не было приглашением на вечеринку компании Таппервэар. Если только вечеринки Таппервэар действительно не изменились, с тех пор как моя мама была на одной, когда я был ребенком.

Сосредоточившись, я понял, что, похоже, я лежу на боку и, вероятно, в трейлерном парке. Тускло-белую гравийную пыль нельзя было спутать ни с чем.

По крайней мере, я был рядом со своим домом. Каким бы он ни был.

Я заставил себя сесть, и тут же меня вырвало от комбинации тошноты и головной боли, которые должны были стать одной из величайших техногенных катастроф в истории.

Визг прекратился, и эти две нежные ножки с воплем отпрыгнули из зоны мгновенно появившейся рвоты.

Моя тошнота утихла, и я поднял глаза, только для того чтобы понять, что мое дерьмо стало лишь хуже.

Роза Рафаэла Родригес.

Она сердито смотрела на меня из-за своих огромных солнечных очков