Игра

раз, уже почти ничего не оставалось. Пришлось убрать свой офис в университете. Собрать мою одежду и несколько других вещей, которые я возьму с собой из дома, и сделать все финансовые приготовления, чтобы разделить мою жизнь от жизни Сьюзен. Все, кроме упаковки, я мог сделать в своем офисе, и к пятнице все было готово.

У Сьюзан не было особых причин беспокоиться о моих поездках за город, так как я довольно часто путешествовал по работе. Но моя холодность определенно беспокоила ее, и мне нравилось наблюдать, как она пытается понять, что делать.

Она не хотела разговаривать о том, что меня беспокоит, поскольку она, несомненно, опасалась, что я начал подозревать ее измены. Так что все, что она могла делать, это быть нежной и любящей... и мои резкие отказы от ее ухаживания явно расстраивали и пугали ее.

Эмили позвонила мне на работу и со злобной радостью сказала, что Сьюзен позвонила ей, чтобы узнать, знает ли она что-нибудь о том, что меня беспокоит.

— Я наслаждалась каждой минутой разговора с ней, Энди, — пропела она мне.

— Я заставила Сьюзан рассказать мне обо всех ваших странных поступках таки как: неотвечать на ее нежные объятия и поцелуи, отказываться от секса, намекать на то, что есть какие-то проблемы, но не рассказывать ей об этом.

— И я спросила ее: «Есть ли у вас какие-нибудь поступки, которые вы могли сделать, и тем самым расстроить Энди?» И она ахнула и сказала: «Нет, я ничего не знаю».

— А потом я сказала: «Ну, вы настаивали, на том, чтобы Энди рассказал вам, какая у него проблема?» И она хмыкнула, и сказала, что не хочет слишком сильно давить на тебя, что она была уверена, что вы скажете ей, когда будете готовы.

— Было так очевидно, чего она боялась! Вот она, пыталась вытянуть из меня информацию, сохраняя при этом свое отвратительное поведение в секрете.

Я разделил удовольствие Эмили от звонка и попросил ее держать меня в курсе. И я дал ей понять, что я был готов сделать свой следующий ход...

Всё начнётся в понедельник днем.

В те выходные я продолжал вести себя загадочно, отстраненно. Мой собственный гнев на Сьюзен, конечно, не уменьшился, и я был полон решимости сделать так, чтобы мои последние два дня в ее жизни были для нее как можно более печальными.

Я очень мало с ней разговаривал, и резко и холодно отвечал на каждое ее теплое или сердечное предложение. Когда она спросила, можем ли мы прогуляться в субботу — «в такой прекрасный день, дорогой!» — я уставился на нее, а затем сказал, что мне этого не хочется.

Когда она предлагала мне различные сценарии, того как мы могли провести субботний вечер, например пойти поужинать или посмотреть кино, или встретиться с друзьями. Я сказал ей, что хочу остаться дома и посмотреть телевизор.

Затем, когда она прижалась ко мне на диване, я подождал минут десять до начала шоу, которое мы смотрели, 

---

---

Вернуться назад