Венера в униформе. Глава 3: Сюрприз, сюрприз

своей сестры, смиренно ожидая наказания. Когда она зашла в комнату, и я бросил взгляд на то, что было у неё в руках, я обмер, хотя казалось, что ничто уже не может меня пристыдить. В руках она держала мои фетишистские сокровища, окна в таинственный мир извращённых желаний: найденный по дороге домой садомазохистский журнал, с содержанием не менее грязным, чем та куча хлама, из которой я его выудил, модный каталог с фотографиями роскошных длинноногих богинь, дефилирующих в чудесных деловых костюмах. И самое главное, мамины колготки. Те самые, в которые я кончал по ночам, заливая горячей спермой тугую лайкру. Смятой горкой лежавшие поверх журналов, они напоминали шоколадный бисквит на глянцевом блюде. И я, почему-то, был уверен, что моя злобная официанточка в беленькой блузочке, непременно заставит меня испробовать их на вкус. Вся моя тщательно выверенная система конспирации потерпела полное фиаско. Я был раскрыт. Обнажён и выставлен напоказ для отвратительно ржущей толпы, тычущей в меня пальцами из Эрикиных глаз и орущей грязные оскорбления в адрес моей поверженной персоны.

Доказательства моих извращений, которыми меня теперь можно шантажировать бесконечно долго. И как только она их нашла? Неужели обыскала комнату, залезла под кровать. Но зачем? Зачем ей было всё это делать? Какие намеки я мог ей дать, чтобы она начала подозревать меня в извращении? На людях я был самым обычным, ничем не примечательным подростком, слегка женственным и может чересчур изящным в манерах, но что с того? Не всем же быть волосатыми гориллами. Я был таким всегда, так что ничто в моём поведении не должно было насторожить сестру. И я всегда, всегда с маниакальной тщательностью следил за тем, чтобы вещи, которые я заимствую у мамы или Эрики возвращались на место в том же самом виде, в котором были взяты. Ни единой складочкой на пиджаке или блузке, ни единой капелькой спермы не мог я выдать себя. Но тогда чем же? Эрика проноситься мимо меня, оставляя за собой восхитительный запах ванили и усаживается в роскошное кожаное кресло, рядом с компьютерным столиком. Я выкручиваю голову, чтобы не потерять её из виду и, неуклюже ворочаясь, продолжая держать руки там, где она мне приказала, поворачиваюсь на живот, а потом становлюсь в классическую позу крестьянки, которую имеют в поле в перерывах между жатвой. Выгляжу я донельзя нелепо, о чём Эрика не преминула мне заметить, но я как заговорённый не могу оторвать глаз от своих сокровищ, будто пялясь на них вытаращенными от стыда и страха глазами, я смогу заставить их исчезнуть. — Что, интересно, братишка? — спрашивает эта нахальная воровка, — вот и мне тоже. Давай-ка глянем, что же заводит нашего маленького Петера Крауса, м? Держу пари там сто-о-лько интересного.

Аккуратно разложенные, эти столь дорогие мне вещи, лежат на столике и глядят на меня с немой укоризной за то, что не смог сохранить их в тайне. Самая ценная из них, найденный