Кровная вражда. Часть 2

насколько ей безразлично то, что творится там внизу.

Ну, хорошо. Продолжим. С трудом, через силу отнимаю головку от Аньки и плавно, двигаясь по коже промежности, опускаюсь вниз. Упираюсь в звездочку попки. Чувствую ее судорожные сокращения и легонько надавливаю.

— Нет! Стой! Только не это, не надо! — Остатки ее неприступности осыпались как осенние листья.

Сквозь туман желания в мозг пробилась мысль. Анькина попка очень плотно сжата, по ходу, она девственна. Я и до этого не собирался туда входить. А тем более теперь. Заднее сиденье моей Тойоты не лучшее место для спонтанного лишения анальной девственности.

Наклоняюсь к Анькиному лицу, она отворачивается, чтобы не дать себя поцеловать, поэтому мой нос упирается ей в щеку, чуть ниже уха. Горячо шепчу:

— Хорошо. Туда не надо. А куда? — Сестренка только прикусывает губу.

Меня трясет от возбуждения. Не понимаю, как вообще я ухитряюсь все еще себя сдерживать. Опять надавливаю сильнее.

— Нет!!..

— Анют... — Сглатываю пересохшим горлом. — Ты помнишь ту ночь? — Пауза. — Ты помнишь, какой... сладкой... она была?... Твои зубы на моем плече?... Мои ладони?... Ты помнишь?

Глаза закрыты. Тишина салона давно уступила место нашему громкому, частому, судорожному дыханию. Как будто в спешке раздувают две пары кузнечных мехов. Отвожу член от попки и кладу его сверху на клитор. Начинаю плавно елозить уздечкой. Там внизу мокро от наших с Анькой соков. Трение головки по «кнопке», смягчается этой влагой. По спине бегут мурашки от удовольствия.

До меня дошло, что я уже давно не держу второй рукой ее стянутые ремнем руки, а просто глажу ее голое плечо.

Язык прилипает к небу, поэтому начало фразы исчезает и остается только:

— ... повторить это еще один, последний, раз?

Анька медленно поворачивает лицо и смотрит прямо в глаза, и больше в этом немигающем взгляде нет агрессии. Мы тремся друг о друга носами, соприкасаемся лбами.

— Последний раз. — Ее губы выдыхают это в миллиметре от моих, и я больше не могу сдерживаться и целую, буквально всасываюсь, в них.

Двигаю тазом и аккуратно, из последних сил растягивая удовольствие, медленно погружаюсь в жаркую, сочную, живую мякоть, еще глубже, раздвигая тугие стенки, от того как трется уздечка о нежную стеночку плывет сознание и, наконец, я упираюсь куда то в самое донышко.

Анька обхватывает меня бедрами, пятки привычно смыкаются на пояснице. Я кладу правую ладонь сестренке на ягодицу, а левой придерживаю ее лицо, чтобы, не дайте Боги, не разорвать поцелуй. Как же сильно я этого ждал! Ведь я всю неделю ни о чем другом больше думать не мог, кроме как об этих губах. Просто, не отдавал себе в этом отчета... О том, как я буду двигаться в ней ВОТ ТАК.

Натужно сопим друг другу в лицо, стонем друг другу в губы. Эти губы! Эти вкусные, такие родные, губы. Этот юркий проворный язычок, который уже привычно терроризирует мой язык в такт движениям где то глубоко в ее нутре.

Наш сок уже повсюду — капает с моих, хлопающих