Сколько стоит шанс?

я его запомнила.

— Да? — слышно было плохо, где-то рядом с ним что-то резали болгаркой, сверлили и забивали молотком.

— Саша, мне страшно... он меня убьет... — прошептала я в трубку.

— Яра? — его голос вдруг стал мрачным. — Называй адрес, я сейчас приеду...

Я продиктовала адрес, отключила телефон и зарылась в кучу одежды. Хоть немного времени...

Вдруг за дверью стало тихо. Потом папа буквально взвыл: «Кто?!» Потом глухой удар. И ручка двери гардеробной медленно опустилась вниз. И тихий стук...

— Яра, выходи, все в порядке, — голос Шурика звучал спокойно и умиротворяюще.

— А... папа? — я открыла замок и робко выглянула в комнату.

Картина, представшая моему взору, была из разряда маслом — папа сидел на кровати, красный, как свекла, рядом с ним копошилась мама, с периодичностью раз в три секунды поднося к его носу ватку с чем-то, похоже, совсем неприятно пахнущим, потому что папа кривился и отворачивался, а в дверях, разглядывая раскуроченную лутку, стоял Егор, сложив руки на груди.

— Не беспокойся, я аккуратненько, — улыбнулся Шурик и подал мне руку.

— Гаденыш... — выдохнул папа, но уже не так зло, как он кричал на меня.

— Егор, — мрачно протянул руку братишка.

— Шурик, — не менее мрачно ответил мой спаситель.

— Предлагаю всем спуститься в столовую, — проговорила мама, когда папины щеки стали не такого свекольного цвета.

Папа смотрел на Шурика угрюмо, но явных признаков враждебности не проявлял. Да и на меня он теперь внимания не обращал. Это хороший знак.

Мы спустились в столовую, при этом Шурик помогал папе идти. Папа и от помощи не отказался. Зато Егор дулся все сильнее.

А мама вдруг порозовела и защебетала, как птичка. Она порхала вокруг стола, уставляя его всякими салатницами и конфетницами, чашечками и блюдцами, вазочками и розеточками для варенья, печенья, вчерашнего торта, который в клубе так никто и не попробовал.

Шурик смотрел на все это великолепие, и его светло-карие глаза (только сейчас рассмотрела) буквально лезли из орбит.

— Сашенька, что вы будете — чай или кофе? — разливалась трелями мама.

— Ч... кофе, — кивнул мой смущенный великан.

А Егор чернел, как туча перед грозой.

— И кто же тебе этот... человек? — громко и с многозначительной паузой спросил папа.

Я посмотрела Шурику в глаза. Он кивнул.

— Друг, — я перевела взгляд на лицо папы. Наверное, вид у меня был совсем отчаянный.

— Почему ты нас раньше не познакомила? — продолжал допрос наш домашний генерал.

Я шумно выдохнула — врать и изворачиваться бесполезно, папа фальшь чует буквально носом. Благодаря этому, а еще привычке сначала бить, а потом спрашивать, кидать его никто не решается. И именно поэтому его бизнес в свое время прогорел по естественным причинам — изменение структуры рынка, отмирание сегмента магнитных аудио и видеокассет и их замена компакт-дисками, а позже дивиди, блюрей, а потом и вовсе всяким мобильным контентом на не пойми каких носителях. Чем занимался папа сейчас, доподлинно мне известно не было, но, судя по тому, как всякий раз мама понижала голос и благоговейно закатывала глаза, говоря о