Бремя любви

конверт, он, стараясь не ошибиться, тщательно выводит на конверте адреса: «куда» и «откуда»... всё! Успел — письмо домой написал... и даже еще остается несколько минут до построения, — Игорь медленно, словно нехотя, заклеивает конверт и, положив конверт перед собой, снова смотрит в настежь распахнутое окно: там, за окном...

За окном — весна... а еще за окном — армия: если бы Игорь, в одиночестве сидящий в комнате самоподготовки, к окну подошел — из окна бы выглянул, он наверняка бы увидел двух сержантов, в отдалении стоящих против входа в казарму; одного сержанта — стройного симпатичного парня в ладно сидящей пятнистой форме — зовут Андреем, или просто Андрюхой, но Андрюхой его называют другие сержанты, — для всех остальных парней, проходящих курс молодого бойца, и для Игоря в том числе, стройный симпатичный Андрей называется «товарищем сержантом», и никак иначе... да и как может быть иначе — с какой стати? Как сказал здоровенный рыжий прапорщик на вещевом складе, где они из одного угла в другой переносили какие-то ящики, «тут вам не там»... по-военному сказал — лаконично и просто!"Солдат бежит, сколько может, а когда не может, то бежит столько, сколько нужно»... армия, короче! Имени второго сержанта Игорь всё равно не знает, даже если бы, подойдя к окну, он в окно его увидел бы, — второй сержант, стоящий рядом с Андреем, является командиром отделения другого взвода и к Игорю прямого отношения не имеет... но Игорь к окну не подходит — и потому ни «чужого» сержанта, ни «своего» он не видит: сидя за столом — глядя отрешенным взглядом в настежь распахнутое окно, Игорь думает о том, как через несколько дней его письмо, сейчас лежащее перед ним, будут читать вечером дома... и неожиданно — совершенно неожиданно — на глаза его наворачиваются слёзы... внезапные, еще пару минут назад немыслимые слёзы, — кто бы мог подумать! Игорь никогда не был ни ботаником, ни избалованным маменькиным сыночком — никогда, даже в детстве, он не плакал... и хотя по складу души он был скорее мечтателем, чем прагматиком, по складу характера он не был сопливым хлюпиком, и хотя по складу характера он был в большей степени «домашним», чем «уличным», он никогда не чурался шумных компаний, и хотя у мамы-и-папы ребёнком он был единственным, а у бабушки-с-дедушкой внуком любимым, его никогда не пытались утопить в патоке обожания, — как ни крути, а Игорь был самым обычным парнем, и вот — на тебе... эти слезы, вдруг навернувшиеся на глаза, его самого одновременно и озадачивают, и не на шутку пугают: торопливо, пока никто не вошел — никто не увидел этой внезапно нахлынувшей слабости, Игорь скользящим движением ладони смахивает слезы с глаз и, по-мальчишески шморгнув носом, до боли закусывает губу, впервые в жизни почувствовав — со всей остротой осознав — как бесконечно одинок он вне родного дома...

«Здесь вам не там»... и это — так: вся предыдущая жизнь — с её привычками и увлечениями, вкусами и запахами, интересами и заботами — не просто одномоментно прервалась,