Невинная душа. Часть 2

курчавых седых зарослей своей гладкой слепой головкой, посредине которой сияет отвратительное отверстие беззубого рта. Покоился червяк на двух больших шарах мохнатых яиц, которые как показалось девушке, были значительно крупнее, чем те, что ей приходилось видеть ранее ненароком.

— Ну что, девка? — злорадно скривился мельник, — не тошно тебе такое в уста сахарные запускать?

— Что ж тут тошного может быть, — не совсем решительно ответила девушка, — славная свистулька какая.

— Так давай же дуй уже, — засмеялся дед, — а то так и спину продует, чего доброго.

Устиница подхватила одной рукой снизу набухшие шары, зажмурилась и заглотила приоткрытым ртом корень старика почти целиком.

— Ты побережнее, с ним, а то у тебя зубки острые не как у меня, еще чего доброго отхватишь его, — закряхтел хозяин, — ну не бойся, губками его, губками. Умница, какая, а язык снизу подложи. Вот как.

Юная распутница слегка расслабила челюсти и заскользила по ...гладкой поверхности корня до самого основания, стараясь обхватить его по окружности своими полными губками. Горький отвратительный вкус заставил ее морщиться, но она решила не отступать и довести дело до конца, удивляясь, однако, что такое занятие может вызывать интерес у бабы. Впрочем, может дело лишь в обязанности женщины, не все же заботы приятны, надо просто перетерпеть.

Обильно омывая собственной слюной отросток, разместившийся у нее во рту, Устиница через некоторое время привыкла к отвратительному тошнотворному привкусу и начала деловито причмокивать эту колбаску. Она уже вся перепачкалась своей влагой, взбиваемой резкими хлюпающими движениями ее рта, пена стекала по подбородку, шее, дальше на грудь, перемазывала не только ее, но и покрытые пупырышками гусиной кожи ноги мельника.

Впрочем, ее усилия начали давать результат — она почувствовала, как облизываемый стручок начинает оживать, пульсировать, расти в длину, надуваться и заполнять все больше и больше пространства в ее горячем влажном рту. В резонанс с пробуждением гиганта, начало возвращаться покинувшее было ее возбуждение, поднимаясь откуда-то между ног, приятным жалящим покалыванием и нестерпимым зудом, растекаясь по сдобному юному телу, добираясь до самого кончика язычка, скользившего по гладкой головке.

Теперь она поняла, как возбуждающе тереться носиком об жесткие заросли волос на лобке, обхватывать губами твердеющий, наливающийся потаенной силой мужской инструмент, заглатывать его так глубоко, как только можно, наслаждаться его насыщенной горечью и удушливым ароматом. Подняв глаза наверх, она увидела блаженное лицо старика, наслаждающегося необычным искусством своей полуночной гости. Она поняла, что теперь он в ее власти, что мельник выполнит любую ее прихоть, только чтобы алые девичьи губки продолжали сжимать едва помещающийся между ними ствол.

Свободная рука рефлекторно спустилась к ее закупоренному бутону вульвы и, слегка раздвинув его створки, привычно заскользила по вспухшему клитору. Устиница поплыла от накатившей услады. Зудящая киска сочилась соком, заливая бедра, вся одежда была перепачкана ее выделениями, волосы взъерошены, лицо пылало от бешеной скачки, но она хотела только продолжать и продолжать. Ей так нравилось ласкать себя, одновременно держа во рту мужской корень, что не прошло и