Мальчишник

ревнивая собственница, и все это ей как минимум неприятно. Вот и теперь она делала то, что должно было быть неприятно мне. Такая маленькая, но конкретная месть.

Однако ж, Владик подскочил как ужаленный на такое приглашение. Он воткнулся на колени у Римминых ножек и благоговейно потянулся лицом к красным трусикам.

— Но-но-но! — Строго покачала пальцем Римма, аккуратно перешагивая алый лоскуток и задирая платье практически на живот. Обнажилась красивая белая кругленькая попка, покатый лобок, до блеска выбритая промежность и нежные розовые лепестки интимных губок. Владик аж задохнулся от такого зрелища. У меня в штанах тоже всё поднялось — уж сколько раз, вроде, видел, а всегда дух захватывает. Риммка двумя пальцами опустила алую шелковистую пахучую тряпочку на запрокинутое лицо Владика, и тот вожделенно прихватил его зубами, всасывая, облизывая, преданно глядя в глаза моей любимке. В ответ Римма с силой нажала на голову Владика, опуская ее вниз.

— Начинай с туфелек! — Строго приказала она тоном, не терпящим возражений.

С сожалением выплюнув трусики, Владик, словно раб, припал к носкам туфель моей любимой, старательно полируя их длинным язычком и заглядывая снизу вверх в ее глаза. Римма скинула туфельку с усталой ножки, подставляя крепенькую ступню. Владик вылизал ее изгиб острым, как кисточка, язычком, проработал все пальчики с алыми ноготками, шуруя языком между ними. Риммка застонала от удовольствия, попинывая влажный работающий рот. Владик же потихоньку поднимался — от ступней к щиколоткам, от щиколоток — к нежным голеням, ласкал подколенные ямочки, вот язык заскользил по внутренней стороне бедер, приближаясь...

Римма уже вовсю вздрагивала и шумно дышала, высоко придерживая задранное платье. Я не сдержался, подошел к ней сзади, обнял за талию, скользя руками по бедрам, положил голову на плечо:

— Детка, ты прекрасна! — Мне хотелось приласкать ее, как-то загладить свою вину, хотелось, чтобы вновь все было по-прежнему. Руки поползли вверх, сжали Риммкины грудки. Риммка выгнулась, балдея, скашивая на меня хмельные глаза. Я спустил черные бретельки с плеч, острые, упругие, розовые грудки выпрыгнули наружу, призывно закачались. Владик тем временем добрался до сокровенного и, подобострастно глядя снизу вверх, вовсю шуровал языком в мокрых розовых складочках моей красавицы. Римма закрыв глаза, стонала и подавалась бедрами вперед, упругая попка ее шевелилась, касаясь моих вздыбленных джинсов. Я не мог больше, я хотел свою козочку. Быстро стянув джинсы, я прижался торчащим уже членом к теплой родной попке, привыкая и балдея, попка двигалась взад-вперед, раздразнивая меня все больше. Я нажал на спинку своей любимой, прогибая ее чуть вперед так, чтоб раскрылись передо мной развратные губки с тыла. Римма нагнулась и пошире раздвинула ножки, между которыми чавкал жадный рот Владика. «Прощён» — промелькнуло в мозгу. Застонав от счастливого возбуждения, я вдавил стоящий член глубоко в родное, теплое, насквозь мокрое лоно. Римма вскрикнула, подаваясь попкой навстречу. Ей пришлось опереться о макушку Владика, чтобы удержать равновесие. От этого голова его еще сильнее задралась и вдавилась в ее пизденку. Приподнимая ее