Мальчишник

за бедра, я принялся с наслаждением долбить родную хлюпающую вагинку.

— А! А! Ай! — Вопила и вскрикивала трясущаяся подо мной Риммулька, упираясь двумя руками в макушку Владика. Её острые грудки призывно дергались в воздухе, Владик безжалостно полировал ее клитор, периодически цепляя горячим языком мой ствол и яйца. Ощущения были офигенные. Мы с Владиком исключительно дружно трахали и доводили до исступления нашу любимую девочку.

— Ах, ты, свинёныш! — Завопила вдруг в экстазе Риммка. — Сережа, смотри, что творит!

Забывшийся Владик перестал лизать нежную плоть моей любимки и самым отвратительным образом, закатив глаза, дрочил свой член привычными движениями, изо рта его вырывались громкие стоны. Вот, говнюк! Совсем забыл, зачем он здесь! Я с сожалением оставил Римму, вытащил ремень из валявшихся на полу джинсов и быстрым, резким движением, неожиданно для него, стянул руки Владика за спиной, практически сомкнув его лопатки и локти.

— Работай, сучонок! — Я отвесил ему пару тяжелых пощечин. Владик тяжело дышал, из глаз его текли слезы, возбуждение его зашкаливало. Он дико мечтал кончить, но я ему не позволял. С трудом переведя дух, он снова приступил к своей почетной обязанности — возбуждающе дразнить далеко высунутым языком Риммкину пиздюшку в то время, как я, вернувшись в прежнюю позу, отчаянно трахал в ее любимом стиле: дробно, с оттяжечкой, шлёпая яйцами по промежности. Любимка, подгоняемая моей безудержной долбёжкой, стала сгибаться и вопить:

— Се-ре-жень-ка, е-ще!

Риммочка дергалась между нами, то подставляя мне гудящее наслаждением влагалище, то подаваясь бедрами вперед, к жестокому язычку Владика.

В какой-то момент она в экстазе вдавила клитор в его мокрое сплющенное лицо, задергалась, тряся грудками, изо рта ее вырвался безумный стон:

— О-у-а-у-а-а-а-!!! Ммма-мммааа!!!

Риммку трясло, как никогда. Словно через нее пропустили высоковольтный разряд. В этот момент я до безумия любил свою девочку, её смелость, плевок в лицо условностям, её безбашенное наслаждение озорством нашей дружной троечки. Выдав последнюю дугообразную конвульсию, моя любимая вдруг обмякла у меня в руках, её ножки в лаковых туфельках обессиленно вздрогнули:

— Сережа, милый, — счастливо прошептала она, — я так устала! — Прошептала она, откидываясь спиной ко мне на грудь и подставляя счастливое лицо для поцелуя. Как я любил ее в этот момент! По лицу Владика блуждала счастливая улыбка — я чувствовал, что и он любит Риммку в этот момент за то удовольствие, которое сумел ей доставить. И то наслаждение, что получил, лаская ее.

Я нежно поцеловал ее и отпустил. Вывернувшись из моих возбужденных объятий, Римма добрела до дивана и обессиленно свернулась на нем калачиком в по-прежнему задранном платье, созерцая нас с Владиком. Кудряшки ее слиплись на лбу колечками, дыхание потихоньку выравнивалось. Что мне было делать? Я не кончил, а моя малышка была обессилена нашим ярким приключением. Член торчал как палка, блестя соками моей девочки. Владик умоляюще прижался к нему лицом, подаваясь вперед. Терся носом и чуть не плакал. Член смотрел вверх и Владик никак не мог дотянуться до него ртом со