Мальчишник

связанными за спиной руками. Я вдруг испытал что-то вроде жалости. Взял за вихор и медленно, с чувством, насадил его ртом на член, глубоко уперев в глотку. Владик ощутимо расплылся от наслаждения, напрягая тугое горло. Мой дружок, только что побывавший в мокрой пизденке моей невесты, стал долбить жадное пульсирующую глотку ее развратного братишки. Я умирал от одной мысли, что имею их обоих, они покорны мне, влюблены в меня. Голова Владика болталась с вытаращенными глазами. Он был прекрасен и дико возбужден. Я видел, как он, не имея возможности дрочить руками, попытался подтянуться бедрами к моей ноге и прижаться к ней распаленным членом. Я жестоко отодвинул его. Мне нравилось быть грубым с этой извращенной шлюхой, нравилось указывать ему его место и, похоже, его это тоже сильно возбуждало. Коленки его разъехались, и он стал елозить яйцами по полу, пытаясь хоть как-то загасить возбуждение. Член его вздрагивал, не получая удовлетворения. Риммка с любопытством следила за нами с диванчика, подложив руку под голову. Классно она сегодня его каблуком. Самое интересное, что этот придурок завелся. Похоже, эта свинюшка — поклонник жесткача. И тут мне пришло в голову невообразимое: чуть отступив, я босой ногой крепко прижал возбужденный член и яйца Владика к полу, слегка прокатывая ступнёй. Я злорадно ухмылялся, глядя, как он дергается в экстазе вытаращив глаза со связанными за спиной руками.

— Аааа... Сссукааа!! — Застонал он, запрокинув голову. Возбуждение его достигло апогея, он задергал бедрами, и вдруг член садовым шлангом запульсировал под моей ногой, и горячая скользкая струя щекотно забила в ступню, прижимающую Владиковы причиндалы. Это было похоже на эпилептический припадок. Глаза его были закачены под лоб, на губах пузырилась слюна вожделения, тело дергалось, а член все брызгал и брызгал, наливая лужицу между его ног. Мне горячей волной передалось возбуждение этой маленькой ебливой твари, и, удерживая его затылок одной рукой, я другой направил вздрогнувший член в его кривящийся рот, прихватил двумя пальцами разбухшую головку у основания и, пробитый насквозь оргазмом, стал, зажмурясь, изливать накопившуюся сперму на жадный развратный язык. Оргазм — это иногда так тяжело, прямо, болезненно. Член такой чувствительный, как оголенный нерв. Ммммлляяяааа... Сперма не поместилась в хлебало Владика, потекла по щекам и подбородку, подведенные глаза его размазались еще во время его отлиза Риммке, а сейчас это вообще была какая-то маска грязного клоуна. Но лицо его даже сквозь толстый слой пота, слюны, разводов косметики и моей спермы просвечивало сытым удовольствием воплощенного разврата.

«Эх, ну и шлюха!» — Подумал я с удивлением, тяжело переводя дух. Я дернул за ремень на его запястьях, раскрывая застежку. Дальше сам, не маленький. Я подошел к Риммочке, сел на диван рядом с ней, она положила голову на мое усталое обнаженное бедро и потерлась о него щекой. Мы сидели и смотрели на копошившегося в луже собственной спермы Владика, словно сложившаяся семейная пара на только что принесенного с улицы