ее насаживать:
— Все ты хочешь, глупая самка! О тебе же забочусь!
Ло невольно забралась на вершину болючего удовольствия по стволу Уша. И теперь металась между виной, стыдом и непереносимым желанием спрыгнуть с высоты.
Мужчина заохал позади нее и стал все больнее тыкаться в кишку Ло. Его пальцы уже теребили ее губки неистово, будто в припадке.
Ло пронзило острое незнакомое доселе наслаждение, она выгнулась, закричала. И потеряла себя в конвульсивном содрогании, словно рыбка на костяном рыболовном крюке. Гортанный низкий вой раздавался из таких глубин, о которых она прежде не подозревала. Сливался с вибрацией, охватившей все тело.
Уш всунул ей, уже бессильной и обмякшей, еще раз и еще. А затем с радостным ахом схватил ее за ягодицы и впился в нее клещом. Он залил ее второй раз, наплескал ей внутрь и теперь томно дышал в ухо, навалившись всем весом. Ло задыхалась, не столько от тяжести, сколько от слез раскаяния.
После огонь-листьев Ло всегда ревела, а здесь иначе и быть не могло. Он забрал навсегда целость ее дырочки. Взял ее в запретное отверстие. Мало того, он заставил ее достичь наивысшей точки телесной радости от этого грязного соития.
— Вот теперь — верю! — довольно хрюкнул Уш, глядя, как она рыдает. — Так уж и быть, покамест старейшинам про тебя не расскажу. Долг исполнен, девственность я забрал. Боги пошлют мне удачу!
Он встал, обратил лицо к потолку и сложил на лбу руки в знак благодарности высшим силам. Обернулся к распростертой на земле Ло и добавил:
— Но за тобой я буду приглядывать и к тебе еще наведаюсь! Страсть мне как любопытно, что за забавник твое девичество себе взял!