Читатель

из плена своих губ, начинает усердно мять да целовать ствол губами. Кладу ладонь бабе на затылок, приподнимаю вверх лицо её, шлепаю звонко елдой по губам. Мария ловит отяжелевшую балду ртом, с хлюпаньем да причмокиванием забирает за щеку. Хватает жадно губами, качая головой забирает весь мой могучий уд ртом, нос же её тыкается мне в лобок! Ядрена мать! Добрый купец Онуфрий Ватрушкин, ох и счастливым песьим сыном был ты при жизни! Искусница вдовица твоя!

Качает баба головой, словно дятел бьёт носом мне в лобок, уд принимает глоткой своей ненасытной! То глубоко забирает, так, что душа моя уходит в пятки, то вынимает, плюет на хер, затем обсасывает. Насаживается глоткой на раскаленную ялду мою, мелко трясет головой. Хватаю голову её, с уханьем и кряхтеньем начинаю ебать в рот аки в пязду, трясет баба головой, хрипит, слюни пускает, слезы из глаз её брызжут! Руками сиськи свои мнет, сосцы щиплет, головой на мой хер могучий сама подается, навстречу ялде глоткой подмахивает! Вскрикиваю, бъеться елда во рту её, выстреливая фонтаны малафьи! Баба прижимается лицом и титьками, обхватывает мои бедра руками, словно боится соскочить ртом с фонтанирующего уда, мычит, дергается, глотает, стонет. Ноги мои дрожат, вдовица поднимает лицо, не выпуская изо рта, счастливо смотрит на меня, из её носа текут сопли вперемешку с малафьей. Шлепаю по щеке ладонью, пытаюсь достать измочаленную ялду изо рта, но мычит баба недовольно, обхватывает крепче руками задницу мою, не хочет выпускать!

— Мария, экая ты... Экая ты право искусница! Уж я поставлю свечу за твоего покойного супруга, Онуфрия Ватрушкина, земля ему пухом, удальцу! Уд мой послаб, будет тебе Малый Прихлёб!

Мария выпускает уд из своего рта, двумя пальцами нежно берет под головкой, другую руку опускает себе под юбки и начинает там шуршать. Смотрит на меня, широко открыв рот, грудь её ритмично качается, в такт движениям руки между бедер. Начинаю мочиться, струя весело разбивается о её губы, журчит моча и булькает в открытом рту, глотает баба, да всё проглотить не может, течет моча по подбородку, падает струйкой на грудь её. Тяжело дышит вдовица, задыхается, лицо её краснеет, грудь качается быстрее, постанывает, терзает лохань свою под юбками! Держит уд мой пальцами, то на лицо себе направит, то на груди свои тяжелые, обдается с ног до головы! Подставляет лицо свое под желтые струи, ловит ртом, забирает в губы, обсасывает благодарно. Вдруг, вскрикивает, начинает биться, и заваливается на пол, на спину, юбки её задираются, вижу как дает с хлюпаньем и чавканьем три пальца в манду свою! Последние струи мочи падают на лицо и грудь бьющейся в экстазе вдовице, ласкающей и терзающей себя посреди Палаты Прихлёба.

Поднимаю портки, отряхиваю уд свой, пячусь задницей к выходу, вдовица, увидев это, ползет по залитому мочой полу за мной и голосит:

— Куда, благодетель, ангел мой, стой же, батюшка! Дай еще прихлебнуть, солнышко моё, пожалей вдовицу!