Вторая любовь. Часть 2

роман. Неудивительно, что бедный ребенок начал чувствовать себя рядом со мной неуютно; он, должно быть, боялся случайно выдать секрет своей матери. Неудивительно, что мы потеряли ту близость, что была у нас, до того как меня призвали. Затем у Аврил хватило наглости сказать: «Я не сожалею об этом. Это правильно». В самом деле? Не только кража моей жены, но и разрушение моих отношений с сыновьями делают его «этим редчайшим из существ, действительно хорошим человеком»? Нет, просто нет.

Так, что насчет мисс Аврил Дю Монт? «Я поклонялась у его алтаря», сказала она о своем муже. Она по-прежнему говорила о нем, как о каком-то полубоге, не способном сделать ничего плохого. Она предложила ему открытый брак, вместо того чтобы «задушить жизнь нашей любви». Или это был страх? Страх быть отвергнутой ее божеством или страх оказаться матерью-одиночкой без дохода с двумя маленькими дочерьми? По ее словам, она любила своего мужа настолько, чтобы позволить ему скорее иметь других женщин, чем потерять его, даже когда одна из этих женщин стала для нее серьезной угрозой. Вероятно, она верила в то, что говорила, но также верно и то, что открытый брак был ее единственным настоящим выбором.

Что Аврил сказала о Карен: «Мне нужна моя сестра, в ней есть часть его, и мне нужна эта часть»? Я мог видеть, насколько они сблизились, так что, это имело некоторый смысл, но какое это имеет отношение к тому, что я остаюсь женатым на Карен? Мне пришло в голову, что художники и артисты часто оставляют мало в виде пенсии. Аврил теперь вдова, имеет этот большой дом в Монреале для житья, и почти или совсем не зарабатывает на него. Думала ли она, что если я останусь с Карен, она сможет переехать сюда? Я бы предоставил ей комнату и питание, а она могла бы продать дом в Монреале ради сбережений на черный день. Для нее это приятно. Надо отдать должное, я был уверен, что они с Карен любят друг друга. Она также могла чувствовать себя виноватой, потому что именно она принесла сюда картину, которая, наконец, дала доверчивому Робу ключ к разгадке, который даже он не мог пропустить, поставив под угрозу брак своей подруги. Тем не менее, она не могла отрицать, что мое пребывание в браке с Карен было бы для нее очень хорошо.

После того как поел и вымыл посуду, я спустился в гостиную. Я боялся предстоящего разговора так же сильно, как и всего на «Айке», и нервничал так же, как никогда в своей жизни. Однако, как и на «Айке», выбора у меня не было. Карен и Аврил поджидали меня на диванчике в гостиной.

— Ты подумал о том, что я сказала сегодня утром? — начала Аврил.

— Да, подумал.

— Мэ нон, не подумал. Если бы ты это сделал, то смотрел бы на свою прекрасную жену с любовью, а не имел бы