чувствовать упругие толчки ее прекрасной попки в его живот.
Оба сопели, оба тяжело дышали, оба испускали слабые стоны. В тишине гостиной раздавался тихий хлюпающий звук, сопровождаемый легким скрипом спинки дивана при каждом толчке. И эти тихие ритмичные сладострастные звуки, лишенные посторонних голосов, музыкой звучали в голове викария.
Тем не менее, после нескольких минут этого сладострастного упражнения и чувствуя, что он вот-вот взорвется, викарий задыхаясь спросил:
— Ты уже кончила, Милдред?
— Оооо, Перси!!!
— Милдред... ты... ты... готова?
— Дааа!!!
— Хорошо, моя сладкая, тогда давай кончим... кончим еще раз... и кончим радостно вместе, потому что я собираюсь наконец наполнить твою киску!
— П... п... п... — заикаясь, выдохнула Милдред, которую, по правде говоря, позорно покинули все чувства, кроме вожделения.
— Работай хорошенько своей задницей, потому что в будущем я буду часто трахать тебя!!!
Тихий вскрик донесся от женщины, потому что сама грубость его слов привела ее в еще бóльшее неистовство. Оргазмируя, бурно изливая свои соки, она в то же время почувствовала первые длинные, густые струи спермы из члена брата, заливающие все нутро ее разгоряченной сокровищницы. Ее попка дико извивалась в восторженном ответе.
— О, Перси, да! Да, больше!! Еще! Еще!! Ещеее!!!
— Какая же ты великолепная трахальщица, Милдред. Мы давно должны были это сделать. Боже мой, как сильно я изливаюсь в тебя! Аааа!
С этим криком викарий рванулся вперед, напоследок обдавая гладкие внутренние стенки ее норки своим семенем, пока он не испустил последний животный рык и, стиснув зубы от восторга, не замер, стоя на дрожащий ногах со своим пульсирующим членом, полностью погруженным в нее, тогда как Милдред осталось лишь пассивно отзываться на его, теперь уже покидающую, волю.