Раб

скажу, что меня так уж заботил внешний вид, было просто любопытно. Оказалось, что шрам на лице не так уж и страшен. Он начинался ниже левого глаза, пересекал щеку и заканчивался на подбородке. Кожа стянулась и образовала бледный тонкий рубец. Ничего особенного.

Я мог ходить по всему дому и обнаружил, что здесь есть даже что-то вроде библиотеки — несколько десятков книг стояли на полках в маленькой комнате. Здесь же стояло старое большое и очень удобное кресло. Большинство книг оказались на незнакомых языках, одна, похоже, была даже на арабском. В некоторых были картинки, я с удовольствием их рассматривал. К огромной моей радости я нашел несколько книг на итальянском. Первая же из них оказалось сборником любовных историй, весьма откровенных. Была книга о похождениях плута и несколько рыцарских романов, какие-то научные труды. Я погрузился в чтение, даже не думал, что так скучаю по этому невинному занятию.

В кресле я и задремал, благополучно пропустив обед и, кажется, ужин. Я проснулся в полной темноте, попытался нащупать свечу — видел огарок на подоконнике — и понял, что не один. Мне на плечи легли руки, щекой я ощутил дыхание, и мгновение спустя почувствовал на губах его губы. Хозяин.

— Я не нашел тебя в постели.

— Простите, хозяин, я уснул.

— Вижу. Идем.

Вслед за ним я по спящему дому дошел до спальни. Здесь горела одна свеча, показавшаяся очень яркой после темных комнат и коридоров.

— Раздевайся.

Я начал снимать одежду, наблюдая, как то же самое делает он. Мы одновременно шагнули навстречу друг другу и слились в поцелуе. Его руки оказались на моей талии, двинулись ниже, член напрягся.

Утром мы встали до рассвета. Хозяин снова зажег свечу, оделся. Сел на кровать, наблюдая, как одеваюсь я. Потом наклонился и поднял с пола сверток:

— Тебе.

Я взял в руки подарок, развернул его. Это оказалась рубаха глубокого синего цвета. Ткань была тонкой и выглядела дороnbsp; — гой. По подолу, рукавам и вороту шла вышивка.

— Спасибо...Только...

Куда я мог это надеть? Работать в такой не станешь — жалко. Кажется, он меня понял.

— Будет праздничной. И твоей.

Моей. Я сам — собственность, мной можно распорядиться как угодно. Даже убить. А это — мое. Я молча смотрел на подарок, не зная, что еще сказать. Он встал и вышел.

Я все-таки побывал на ярмарке. Шел за хозяином по торговым рядам, смотрел на выставленные товары, на оживленных людей, слушал торговцев, расхваливающих свой товар. Хозяин купил нам по пирогу со сладкой начинкой — ничего вкуснее никогда не ел.

В оружейном ряду мы задержались надолго. Тщательно рассматривали мечи и ножи, оценивали качество ковки, восхищались тонкой насечкой, украшающей клинки. От одного я с трудом заставил себя оторваться — никогда не видел меча лучше. Он просто лег в мою ладонь, прекрасно сбалансированный одноручный клинок. Качество ковки было выше всяких похвал. Такой клинок я никогда не мог себе позволить, даже будучи свободным человеком — слишком дорого. Вспомнив о своем нынешнем положении, отложил оружие в сторону