Раб

рана воспалилась, и следующие несколько дней я провел в горячечном бреду. Снова выжил. Очнулся на той же лавке. Правда, в кабинете никого не было и я забеспокоился — неизвестно, насколько серьезной была рана у хозяина. Встать не смог и снова уснул. Когда открыл глаза в следующий раз, увидел уже привычную картину — хозяин разбирал бумаги. Голову украшала повязка, над которой топорщились волосы. Я невольно улыбнулся, от облегчения — жив и относительно здоров. Он поднял на меня глаза, заметил улыбку и улыбнулся в ответ.

На этот раз я выздоравливал быстрее, встал в тот же день к вечеру. Правда, на ногу опираться не мог, прыгал на одной, поджимая больную. Хозяин помогал. Эту ночь мы провели вместе. Утром он протянул мне длинный сверток.

— Тебе.

Я, сидя на постели, развернул его и уставился на подарок, о котором не мог и мечтать. У меня в руке был тот самый меч, что запал мне в душу год назад на ярмарке. Я осторожно вынул клинок из кожаных ножен и любовался им. Поднял взгляд на хозяина и не смог ничего сказать. Он стоял напротив, внимательно глядя на меня, улыбнулся и молча вышел.

Тем вечером с меня сняли ошейник. Я думал, что кожаный решили заменить металлическим — никакой надежды на выкуп у меня не было уже давно. Но ничего подобного — меня просто освободили. Управляющий привел меня в кузню и сам срезал с шеи «украшение», отбросив кожаную полоску в угол, в кучу мусора:

— Хозяин велел.

Хромал я еще месяц.

Меня признали свободным человеком. Хозяин отдал мне документ, подтверждающий мою свободу. Теперь за службу я получал жалование. И мог вернуться домой. Мог. И не вернулся.

Сначала была зима, трудно проходимые дороги. Потом оправданий не стало, а я оставался в усадьбе. Здесь ничего не изменилось. Я еще несколько раз побывал в поездках, участвовал в стычках. Жил, как раньше. И по-другому.

Мне иногда казалось, что хозяин чего-то ждет от меня. Я спросил:

— Хочешь, я уеду?

— А ты?

Я не знал, что ответить и промолчал. Остался.

Мы лежали в постели. Моя голова — на его груди. Он только что меня отпустил. Я слышал, как успокаивается его дыхание, тише стучит сердце. Мне было хорошо, двигаться не хотелось, я засыпал. Он перебирал рукой мои отросшие почти до плеч волосы, иногда наклонялся и целовал в макушку. Одну руку я протянул вдоль его живота и накрыл ладонью член, доставивший мне недавно такое наслаждение. Он прижал меня крепче. Я повернулся и поднял к нему лицо:

— Устал?

Он улыбнулся, подтянул меня повыше, поцеловал в губы. Я ответил, чуть прикусил ему губу, сразу лизнул укушенное место. Почувствовал животом его напрягшийся член. Сердце в груди подо мной снова застучало быстрее, он приподнял мои бедра, проникая в меня, легко скользнув внутрь. Я начал двигаться. Он, не отрываясь, смотрел мне в глаза, его зрачки расширились, губы приоткрылись, он выгнулся подо мной, стремясь войти глубже. Я жадно приник к его