Сестра охотника

спиной, сомкнула веки и впала в трансовое состояние. Вода затекла в уши, создала вокруг головы плотный слой тишины с переливами и журчанием. Ло грезила наяву, и время лилось сквозь нее, как влага просачивается в землю.

— Эй!

Громкий окрик Хроха порвал нежную полудрему без предупреждения. Ло встрепенулась, скрыла свою наготу под водой. Присела на дно купели так, чтобы Хрох не видел ее прелестей, хотя и понимала — тот уже давно успел все разглядеть. Брат стоял на берегу источника и прижимал окровавленную тряпицу к груди у самой шеи. Рубаха его пропиталась алым, но выглядел он бодрым и полным сил.

— Ты ранен? — встревожилась Ло.

Он нахмурился и сплюнул в траву:

— Так, царапина, но лучше бы тебе ее зашить.

Ло подплыла к берегу, но не решалась выйти из воды на глазах у брата.

— Почему ты не пошел в шатер к целительницам, я ведь еще только учусь знахарству?

— Была причина, — бросил он, — давай сюда, доставай свои волшебные травки, иглу я тебе принес, — и продемонстрировал грубовато выточенную из белой кости иглу.

— Отвернись! — потребовала Ло.

Он фыркнул в бороду, но присел на большой камень спиной к озерцу и позволил сестре выйти из воды. Она быстро натянула тунику, та облепила влажное после купания точеное тело. Собрала волосы в косу. Брат исподволь на нее поглядывал через плечо.

— Ты неплохо смотрелась, — невзначай заметил он, — было жаль вытаскивать тебя из воды.

Ло бросило в жар и она покраснела до корней волос. Пробормотала смущенно:

— Чем разглядывать меня, давай лучше осмотрим твою рану.

Хрох повернулся к ней. На лице его красовался ритуальный узор из белых полос. Такой наносили только перед важными вылазками за добычей. Он приблизился и отнял от груди ткань. Ло уже не раз доводилось исцелять следы звериных когтей. Отметины хищников она распознавала безошибочно. Ключица была рассечена в трех местах до кости, это был знак пумы.

«Тотемное животное брата! — мысленно изумилась Ло, — его дух-покровитель сделал ему предупреждение!». Но вслух только проворчала:

— Да уж, царапина, как обычно! — и взялась за работу.

Промыла раны, аккуратно зашила тонкой нитью из оленьей жилы. Нанесла целебную травяную пасту. Хрох не издал ни звука, хотя по лицу его лил пот, а грудь вздымалась от загнанного вглубь стона боли.

Вместо того, чтобы стонать, он хмуро произнес:

— Знаешь, почему я решил, что эти раны должна заштопать именно ты? Потому что ты им причина. Я думал стать одним из старших ловчих после этой охоты. Но вместо того получил когтистой лапой, упустил кабана, потерял доверие клана. А все из-за твоей маленькой бессовестной щелки! Я пожалел тебя и не излился внутрь, как полагалось. И в наказание духи отняли мою удачу.

Ло закрепила на груди брата повязку из лоскута его рубахи. Тряхнула мокрой головой и перебросила косу за спину.

— Чушь, — сказала она с напускной уверенностью, которой совсем не ощущала, — твоя удача — это часть тебя, духи никак не могут ее отнять.

— Может и так, — он поймал