Портрет баронессы Зиммерштадт

он разделся почти догола, оставалось снять трусы.

— Это кто, твой папаша? — спросил субъект у Дэймона, дурашливо засмеявшись.

— Не задавай лишних вопросов, — ответил художник. — Позировать будешь при нём.

— Только позировать? — жеманясь, проговорил субъект. — А я-то думал, мы ещё и перепихнёмся.

Скудного вечернего света, лившегося из окна, явно недоставало, и потому справа и слева от портрета стояли подсвечники с горящими свечами. Субъект расположился на софе за портретом.

— Снимай трусы, — потребовал художник.

— Без проблем, — и субъект, задрав ноги, освободился от этого последнего предмета одежды.

Дэймон поставил возле него подсвечник.

— Джимми, у тебя потрясающий член, — заметил он. — Именно такой мне и нужен.

— Всегда пожалуйста, только рот разинь пошире.

— Веди себя пристойно в присутствии джентльмена! — оборвал его Дэймон, кивая в сторону доктора. — А что касается твоего члена, то его надо изобразить в состоянии эрекции.

— Для этого я должен возбудиться, — с ухмылкой ответил натурщик, поигрывая своим хоть и крупным, но дряблым пенисом. — Вот если бы ты взял его в рот, а? Тогда он сразу вскочит.

— Ещё чего. Просто дрочи.

Взяв палитру, Дэймон принялся выжимать на неё краски из тюбиков.

— Нашёл его на набережной Наяд, — негромко сообщил он Нодли. — Там таких полно. Согласился позировать в голом виде за две гинеи.

— Что ж, прекрасно, — доктор уселся в кресло перед портретом.

— Эй, Джимми, — крикнул Дэймон. — Мне нужно изобразить твой член, больше ничего! Ни твоего тела, ни тем более твоей физиономии. Но пенис ты должен представить мне в самом лучшем виде.

Джимми с кислой физиономией дрочил минут пять.

— Надо, чтоб его пососали, — сказал он капризно. — Если его кто-то сосёт, кто мне нравится, то он встаёт за одну минуту. Ты мне нравишься.

— Я не гомик, поэтому никаких разговоров на эту тему, понял? — ответил Дэймон жёстко. — Делай, что говорят, а то за две гинеи я найду другого пидора.

— Тогда хотя бы разденься догола, — сказал натурщик. — Я буду на тебя смотреть и дрочить.

— Ничего, и так встанет.

Доктор пошевелился в своём кресле.

— А он, пожалуй, дело говорит, — прошептал он. — Тебе следует раздеться, Деймон, чтобы я мог всё время видеть твои гениталии.

Художник помедлил, потом отложил палитру и кисть.

— Ладно, — сказал он, обращаясь к Джимми. — Так и быть, если это поможет делу.

— Поможет, не сомневайся.

Дэймон начал раздеваться. Джимми дрочил, не сводя с него заблестевших глаз.

— Видишь, он уже встаёт...

Голый художник, взяв кисть, наклонился к его члену, чтобы получше рассмотреть.

— Одно родимое пятно на левой мошонке, ещё два — на пенисе... — пробормотал он, смешивая на палитре краски.

Джимми вдруг всем телом подался вперёд и коснулся концом пениса его рта. Дэймон отпрянул, а натурщик расхохотался.

— Мой жеребец почувствовал вкус твоих губ, — закричал он, — значит, дело у нас пойдёт! Я буду дрочить и мечтать, как он входит в твой рот. Смотри, как он сейчас набухнет.

— Ты мерзавец, — пробурчал художник, отплёвываясь. — Если бы мне не надо было нынче же вечером закончить картину, я бы тебя отодрал