Самое важное

дурак, — протянула Валера. — Хочешь — целуй.

Губы у нее были и правда как розы — мягкие, не оторваться...

Они познакомились в две тысячи двадцать шестом. Трахались с огоньком, делили три работы и пять хобби на двоих... Черт знает, сколько они пробыли вместе. «Черт знает» — потому что Горыныча отсканировали в тот день, когда Валера оставила ему номер мобильника. Он видел её всего один раз — недостаточно, чтобы влюбиться. И уж тем более недостаточно, чтобы удержать её лицо в памяти, кое-как восстановленной биопринтером.

Для Горыныча еще не было их первого свидания, первого секса и других первых штук, из которых формируется любовь. Он и правда не мог вспомнить о своей жизни самого важного. Не мог, потому что самое важное с ним еще не случилось.

— Меня отсканировали пять лет спустя, — говорила Валера, шагая по закрученной дорожке парка. — Эти пять лет я помню. Остальное — нет. Как думаешь, у нас были дети?

Её поколению, первопроходцам-"распечаткам», было не так уж легко. Но в Валере обнаружился стержень, который не могли сломать никакие постлюди. Валера вошла в этот бизнес, как раскаленная игла в кусок масла. Валера поставила его на поток. Валера была куратором куда более чутким, чем Ларичкин, и только при ней доля истерик и срывов у «распечаток» — несчастных, оторванных от своего мира людей, — упала с шестидесяти процентов до пятнадцати.

А еще она хотела вернуть своего мужика. Валера двигалась к этой цели давно и сосредоточенно, подавая множество запросов на его распечатку — не десятки, как думала Таша.

Тысячи.

— Знаешь, сколько лет мне потребовалось, чтобы тебя вернуть?

— Сколько?

— Семьдесят два.

Они шли между светящимися рождественскими гирляндами, а сверху падал снег. Почти настоящий, только химически подправленный, чтобы снежинки не таяли при комфортной для посетителей плюсовой температуре.

— Семьдесят дв... ох, блядь.

Она опекала людей-"распечаток», она клепала бизнес в сфере секс-услуг, она обновлялась биопринтерами так же, как обновляются местные, и сама уже давно считалась местной.

— Знаешь, куда деваются те, кто отработал контракт? — Валера запрокинула голову, глядя в небо. Снежинки медленно опускались на ее лицо, а она равнодушно убирала их пальцами. — Вот и я не знаю. Кто-то накладывает на себя руки, кто-то спивается, кто-то сбегает из города... У них нет цели, понимаешь? Им незачем тут жить, это не их мир. А у меня цель была... И я осталась.

Валера обладала целеустремленностью стрелы и упорством невесты на распродаже свадебных платьев. Вижу цель — не вижу препятствий. Захотела вернуть себе своего мужчину — вернула. Пусть и понадобилось на это семьдесят лет. Пусть он ее и не помнит вовсе...

— Помню, — Горыныч улыбнулся и поймал Валеру за тонкое запястье. Потянул, уверенно разворачивая её к себе. Под каблуками скрипнул химически-модифицированный снег. — Я тебя помню.

Он медленно провел пальцами по щеке Валеры. Прикоснулся к губам, как мечтал уже давно — провел по ним подушечкой большого пальца, сминая нижнюю.

— Зачем этот цирк? — спросил он. — Нельзя было сказать — «эй, мы встречались в прошлой жизни, хочешь снова попробовать»?

Валера поджала уголок 

---

---

Вернуться назад