Самое важное

как лампочка.

Не будь он привязан — взвился бы на ноги, опрокинув стул, но его крепко-накрепко распяли в кресле с металлическими подлокотниками. Сердце колотилось, словно он бежал, правую почку разрывало от боли, а во рту было горько и солоно — так, будто его сейчас стошнит.

Вот блядь...

— Андрей! — с воодушевлением воскликнул старческий голос. — Андрей, всё в порядке! Не дергайся.

Горыныч не дергался. Только сжал пальцы в кулаки, клеточка за клеточкой собирая свое тело воедино. Вот его руки... Вот его ноги. Почки на месте, и боль с каждой секундой становится всё слабее. Стояка не было. Нимфы с алыми губами — тоже.

Помедлив, Горыныч оторвал взгляд от коленей и уставился прямо перед собой.

— Андрей А-лек-сеевич Горынин, — по слогам зачитал благообразный старичок, сидящий напротив. На столе перед ним лежала открытая папка. — Вы прошли отбор из тысяч кандидатов. Мои поздравления!

С «ты» на «вы» он прыгал, как через скакалку.

За спиной у старичка было окно во всю стену. Горыныч не обратил на него внимания: Москва как Москва, ничего такого, чего он раньше не видел. Вместо разглядывания местности он пошевелил губами, словно вспоминая, как это — говорить. А потом сказал:

— Где я?

— В безопасности, — сказал старичок. — Позвольте представиться: Казимир Ларичкин, руководитель депар...

— Я и раньше был в безопасности, — сказал Горыныч, перебивая старика без капли сожаления. — Почему я здесь?

— Вы здесь, — ласково сказал старичок, — потому что лучшего соискателя на должность нам не найти. Не волнуйтесь, Андрей, все в порядке. Запуск мыслительной деятельности — страшный стресс...

Не было никакого стресса. Точнее, был, но исключительно потому, что его руки были металлическими кольцами прикреплены к подлокотникам.

— Где я? Почему я тут?

— Андрей, вас восстановили по цифровому слепку в рамках программы департамента развлечений. Мы предлагаем вам работу.

— У меня есть работа, — отрезал Горыныч. Потянул запястья, проверяя металл на крепость, но чего уж там — металл был металлом. Тяни, не тяни, толку не будет.

— У вас БЫЛА работа, — сказал старичок, закрывая папку. — Примерно два с половиной столетия тому назад.

Розыгрыш был так себе. На троечку с плюсом.

— Отпустите меня, — дипломатичным тоном предложил Горыныч. — И мы забудем об этой херне, как о досадном недоразумении.

— Вы не у себя дома, — мягко сказал старичок. — Не в своей стране и даже не в своем времени. Вы участвовали в программе Нейро Инк. по созданию цифровых слепков. Вы это помните?

«— Бля, зуб даю! Готовь шаферский тост.

— Иди нахер, не хочу быть шафером, хочу тамадой...»

Нет, не то...

«— Да ладно, это прикольно. Это как капсула времени — можно оставить слепок себя, который распечатают спустя пару поколений. Познакомишься с внуками!

— Звучит, как полное дерьмо.

— Ну давай! Посылали же мы свои фотки на Марс, а это еще круче.»

Горыныч опустил голову, молча уставившись на сжатый кулак. А потом медленно, один за другим разжал пальцы, начиная с мизинца.

На ладони виднелось полустертое женское имя и набор цифр.

— Если это развод, то он хуевый, — сказал Горыныч. — У меня с ладони