Принцесса с острова Лофофора

него была мизерная, но все же он почувствовал некоторое облегчение. Затем он встал и отправился на камбуз. Дверь ему открыла огромного роста тучная женщина и, прищурив маленькие поросячьи глазки, пропустила его вовнутрь.

Надо отметить одну маленькую деталь: кухарка всегда находилась на камбузе, хотя у нее, как и у других членов экипажа, была своя каюта. Юноша окинул взглядом пузатые котлы, стоящие на широких плитах, и присел на кушетку.

— Выпить хочешь или так пришел, поболтать? — улыбнулась ему женщина.

Юноша покачал головой:

— Я только что принял маленькую дозу, так что от спиртного может случиться отрицательный эффект. Надо немного обождать.

— Боцман говорил мне, что ты разговаривал с каким-то интеллигентом.

— А что? — отрезал юноша. — Он чем-то ему не понравился?

— Знаешь, чего я тебе хочу сказать, — процедила женщина. — Будь ты подальше от этих чистоплюев. Не вздумай еще притащить его в нашу компанию.

— Он не пьет, — сказал юноша. — И потом, вряд ли ему будут по душе три деградировавших существа.

— Эка, прыщ какой. Да у нас, между прочим, самая веселая компания на судне, — осклабилась кухарка.

В это время дверь камбуза открылась.

— О, кого я вижу! — толстуха развела руками.

Перед ними собственной персоной стоял боцман. Он уже был под мухой. Он грузно сел на кушетку возле юноши и выругался.

— Ты чего нынче такой? — ощерилась кухарка.

— Да чтоб его... У, падаль! Опять мне грозил! — боцман грохнул пудовым кулаком по столу.

— Вызывает меня, понимаешь, этот пидер в капитанской форме и заявляет мне прямо в рыло: «Так, мол, и знай, алкаш, это твой последний рейс!» Вот сука! Чуть шею ему не свернул.

Боцман достал из кармана бутылку перцовки и, оглядев всю компанию, произнес:

— А я предлагаю, ребята, врезать за то, чтобы это для него рейс был последним.

Кухарка разлила по трем стаканам содержимое бутылки.

Юноша подавил в себе тошноту, в глазах его загорелось возбуждение: алкоголь быстро всасывался в кровь.

Тем временем кухарка открывала уже вторую бутылку. Лицо ее было покрыто красными пятнами.

— Значит, пьем, миленькие. Чего нам осталось еще в этой паскудной жизни?

Затем женщина обхватила юношу за плечи.

— Слушай, — обратилась она к нему, и жирные складки у нее под подбородком задергались от смеха. — По-моему, ты, как огня, боишься девок. Нельзя же быть таким монахом. Ну ответь мне, неужели за всю свою жизнь ты ни одной стервы так и не трахнул? Ну-ну, не серчай, лучше погладь мою грудь, — задышала она ему в лицо.

Юноша внезапно вздрогнул, и глаза его сделались настороженными.

— Вы чувствуете запах? — обратился он к своим собутыльникам.

— Да что с тобой, рехнулся что ли? — выпучила глаза кухарка.

Юноша ее уже не слышал, он выскочил на палубу.

— Ну и придурок, — расхохоталась кухарка. Волосатая рука боцмана поползла ей под юбку.

— Дверь, дверь на щеколду закрой, — укладывая на кушетку свои жирные телеса, томно прошептала женщина.

Тем временем юноша бегал по палубе и нервно вдыхал в себя воздух. Он чуть не вскрикнул, столкнувшись с вышедшим из