Дочки-матери. Главы 37—45

голосе.

— Потом — суп с котом! — Катя захихикала.

Настя расплылась в улыбке. Она лежала молча, смотрела в потолок, и молчание это затянулось, пока Катя рассматривала её со стороны, да ещё в такой близи.
— А хочешь я тебя там поцелую? — спросила Настя, её губки приоткрылись, язычок скользнул и тут же спрятался.

— Там? — Катя в неверии забыла закрыть рот.

— Да, там, — Настя хитро улыбалась.

— Там — это где? — Солнцева, полагая, что Настя шутит, отвечала той же шутливой интонацией.

— Где-то вот здесь, наверное, — Настя погладила Катю по бедру.

Катя в шоке ловила ртом мух.

— Ты... — запиналась она, — хочешь... А ты сама хочешь?

Корчагина повернулась лицом к Кате, их глаза встретились. Рукой она скользнула по Катиному животу, приблизилась к резинке трусов, погладила пальчиками упругую часть между пупком и лобком.
— Можно? — почти беззвучно прошептали её губы.

— Не знаю, — Катя была смущена, широко открытые в темноте глазки округлились. Она и боялась оттолкнуть кузину, и хотела стать с ней ближе. Внутренний голос подсказывал ей, что она совершает очередной необдуманный поступок.

— Я тихонько, — Настины глазки блестели в темноте.

Она нырнула пальчиками под лёгкую ткань трусиков и спустилась по волосатому лобку Солнцевой к горячей жемчужине.

«Вот ты где! — восторженно думала Корчагина. Катина киска была такая же горячая, как у неё, и совсем не отличалась на ощупь. — Значит и чувствовать она будет всё точно так же».

Настя закусила губку, ныряя пальчиками глубже. Она принялась массировать Катин клитор нежными поглаживаниями точно так же, как сделала бы это себе.
— Х-х-х, — вырвался вздох у Кати. Она уже прикрыла веки, бедро взлетело вверх, открывая путь в киску.

Скинув одеяло в ноги, Настя опустилась на колени под Катей. В темноте, опьянённая желанием, она стягивала с Солнцевой трусики, нежными поцелуями прохаживалась по стройным ножкам кузины.

— Настенька, — шептала Катя. — Что ты делаешь? — голос её звучал испуганно, но пугалась она больше своих реакций, чем действий Корчагиной. Та уже опустилась головой к киске и язычком нашла зудящий удовольствием клитор. Эйфория новыми волнами распространилась от влагалища, захватила и увлекла Солнцеву в сладкий мир грёз.

— Настюша, — хныкала Катя, сама не понимая, зачем повторяет имя любимой сестры на новый манер. Сладкие звуки застревали в горле, модулировали, сливаясь с накатывающим оргазмом.

Настя погрузилась в вылизывание Катиной сути, всё, что Солнцева хранила в себе, вся юность и детство, оставались у Корчагиной на губах, гуляли сладкими поцелуями.
— Иди ко мне, — просила Катя, притягивая сестру к поцелую. Их губы слились, поначалу неуверенно, неловко исследуя пределы страсти, но с каждым движением языка и губ всё развязнее и с большей самоотдачей.

Девушки забылись в ласках, отдались страстным поцелуям и в следующей позе нашли себя обнимающими друг друга за бёдра, ныряющими взаимно в горячие киски. Настя, оседлав лицо Кати, выгнулась в спине и, закинув волосы набок, заёрзала на Катиной груди, прижимаясь к ней, натираясь об неё твёрдыми сосками. Пальцами она искала и находила горячий вход во Катино влагалище, уже познавшее