Монастырские рассказы. Глава 11

сердца предлагаю его к ее услугам. Дорогая мадемуазель, если бы Фаншетта полностью подняла ваше платье и вы снизошли бы до того, чтобы сесть ко мне на колени, то полагаю, вы сочли бы это приятным способом трахаться, особенно в экипаже.

Для меня это оказалось в новинку, хотя я и полагала, что вместе с Викторóм и господином де Мервилем я обрела довольно значительный, — и разнообразный! — опыт общения с мужчинами. Поэтому я с радостью согласилась. На самом деле, я тогда согласилась бы почти на все, что напоминает хороший и сладостный акт любви, чувствуя, что полностью созрела для этого. С помощью Фаншетты я приподняла свою одежду, и, пока она поднимала ее, я опиралась руками на ее плечи, оседлав бедра пажа, пока не устроилась своей обнаженной попкой у него на коленях.

На данном этапе помощь Фаншетты оказалась неоценимой. Сидя передо мной, она могла наблюдать за всем происходящим, и все еще удерживая левой рукой мою одежду, правой рукой она направила трепещущий член пажа в мои пылающий интимные части. Ооооххххх! Какое же восхитительное облегчение от истязающей меня похоти я испытала, когда его огромный твердый мужской орган начал исследовать внутренности моей жаркой норки! Я тяжело опустилась на него. И хотя наши движения были неритмичны, отчасти из-за моей неопытности, а отчасти из-за тряски экипажа — хотя старый Жак, наш кучер, прекрасно представлял себе, что происходит внутри, и ехал очень медленно, — это ощущение оказалось для меня самым восхитительным. И действительно, вскоре я доказала это, оросив потоком своей страсти член и яйца Виктóра. Когда я наклонилась вперед на шею дорогой Фаншетты, я почувствовала, как мой партнер сделал несколько последних энергичных толчков вперед, которые хорошо заполнили меня спермой, а после также откинулся на подушки в безмолвном и истощенном состоянии. Когда мы отлипли друг от друга, моя добрая помощница прежде всего обтерла мою мокрую интимную дырочку, а затем начала проделывать то же самое с подушками в карете, которые, как она боялась, могли бы оказаться весьма красноречивыми.

— Не обращай внимания на подушки, Фаншетта! — воскликнул Виктóр. — Если мадам заметит пятно, она подумает, что это следствие того, что ты трахалась по дороге домой. Пожалуйста, оботрите меня насухо.

— Право же, господин наглец, я и не подумаю этого сделать, — ответствовала она. Но я заметила, что несмотря на это, она все-таки обтерла, причем очень деликатно и осторожно, обращаясь с его инструментом, как с чем-то очень ценным.

Покончив с этим, она повернулась ко мне и, мило покраснев, произнесла:

— Дорогая мадемуазель Эмили, если вы соблаговолите на несколько минут выглянуть в окно и если этот гордый и счастливый грешник закроет глаза, я хотела бы сделать что-нибудь и для себя. Ибо те восхитительные вещи, которые я только что наблюдала, привели меня в такое состояние духа и тела, что я должна, я просто вынуждена испытать некоторое облегчение. Будь у меня хоть капля здравого смысла, я бы захватила с