Простая математика

чтобы я остановился.

Похоже, она все-таки решила, на чьей она стороне.

— На твоем месте я бы не стал звонить в полицию, — я пинаю его в последний раз и поднимаю диктофон. — Все это записывается. Все. Это. В моем доме.

Я позволяю этому впитаться, и на мгновение мы все зависаем неподвижно.

Хороший ход, сынок. Они не знают ничего лучше тебя о том, как работает закон в такой ситуации. Тебя бы арестовали? Может быть. А Майкла? Кто знает. Он отказался уйти, а потом напал на тебя. Это есть на пленке.

Получите ли вы все просто предупреждение, но все что будет, — это то, что их неверность и воинственность будут намного лучше задокументированы?

Скажи... разве подруга Салли Аманда не замужем за полицейским? Это наводит на мысль о целом ряде других вопросов. Слишком много, чтобы обработать такой тонкий момент.

Эмоции сами по себе.

В любом случае, у Майкла есть своя история. Он не может позволить себе бросить кости, рискнув что именно он попадет в беду. Салли... ну, черт возьми, кто знает, о чем она думает? Но ведь ни одна женщина не захочет позволить незнакомцу прослушать запись ее крика в спальне, не так ли?

Может быть да. Может быть нет. Где ты был, черт возьми? Я нуждался в тебе.

Это неправда. Я всегда здесь, когда тебе нужен.

Простая правда в том, что прямо сейчас ты во мне не нуждался. И, вообще говоря, я тебе не так уж сильно нужен, как ты думаешь.

Отчасти быть хорошим отцом — это отступить. Отчасти быть хорошим отцом — это отпустить.

Если бы ты только знал.

— Ну?! — Майкл встает со своего места на полу. — И что ты собираешься делать? Она не ХОЧЕТ тебя, засранец. — Он усмехается сквозь разбитую губу. — Никто здесь тебя не хочет.

Я смотрю на Салли. Она просто смотрит на меня. Это невыразительное молчание сводит меня с ума.

К черту все. Мои плечи начинают слегка тяжелеть, и я говорю:

— Полагаю, тебе лучше взять ее с собой в свою квартиру. Я не вижу причин для кого-либо из вас оставаться здесь.

— Пошел ты на хуй, — снова говорит он, спотыкаясь на ногах. — Это — теперь мой дом! Это мой...

— Майки, — тихо говорит она, подходя к нему и потирая его руку, — давай пойдем. В любом случае, сегодня вечером я не хочу спать здесь.

Он морщит нос.

— Я не позволю этому засранцу...

— Пожалуйста, детка. — Она нежно и легко целует его в щеку. — Не ради него. Ради меня. — Затем она поворачивается ко мне, и снова выражение ее лица становится нечитаемым. — Ты дашь нам немного времени? Мне нужно кое-что упаковать.

Я не могу в это поверить. Она меня увольняет. Я показываю ей свое отвращение, замечаю, что она краснеет, затем поворачиваюсь и ухожу.

После этого в спальне идет оживленная дискуссия, но я не могу ее понять. Я действительно не знаю, что меня волнует.

Я просто спускаюсь на кухню, сажусь и наливаю себе большой скотч.

Он должен был обжечь мне рот.