У секса свои законы

тяжёлые и вязкие, устремились мимо оконного проёма на землю.

Уткнувшись взглядом в эти серебряные потоки, Бестужева пыталась собрать свои мысли воедино, но они уносились, как песчинки смываемые ливнем...

И, что хуже всего, теперь Бестужева слышала своё сердце. Оно стучало везде: в груди, в висках, в ушах.

«Переутомилась и только! — уверовала она себя. — Не от глупости же, что несёт этот несносный мальчишка, меня так колотит!»

Задним числом она пыталась понять, что за человек рядовой Большаков? «Чересчур откровенный, или притворяется быть таковым?»... «Нет! — говорила она себе. — Этого солдата нельзя оценивать так примитивно. Каждый из нас не однозначен»...

Она, почему-то, склонялась к тому, что Большаков человек положительный. Даже — интересный.

«Без сомнения, парень обладал даром перевоплощения...»

Тут же, на ум пришло избитое изречение, что жизнь — театр, а люди в ней — актёры!..

Стиснув переплетённые пальцы, и не оборачиваясь, подполковниша спросила:

— Вы считаете, что человек всегда должен быть откровенен?

Бестужева не знала, был ли этот вопросы в такую минуту насущным, но желание услышать ответ сформировалось в её взволнованной голове вполне отчётливо

— С близким человеком, и с самим собой — да! Скрытность отравляет душу, — ответил Большаков.

— Тогда, рядовой, вот что я тебе скажу вполне откровенно! — впервые, назвав Большакова на «ты», Бестужева повернулась к солдату непобедимым взглядом: — Забудь, что ты мне тут наплёл! Знать не желаю! А будешь приставать, мой муж узнает о твоих планах.

Кожа Большакова покрылась холодной испариной.

— Не узнает. Ты этого не хочешь.

— С каких это пор мы стали на «ты»?

— Только что. Или мне показалось?

— Показалось! Я не привыкла «стучать». Но всему есть придел. И, предупреждаю!..

Читатель легко может представить, каким огнём вспыхнули в эту секунду глаза Нины Георгиевны.

Как бы в подтверждении этого гнева, за окном ударил раскатистый гром...

...

Подполковник Поляков прослужил достаточно долго, что бы усвоить нехитрую истину: общаясь с генералом, следует больше молчать и, как можно реже разевать рот, и уж тем более, не встревать со своими мыслями и идеями.

Сегодня он был на совещании, которое генерал-майор Репин проводил с офицерами, задействованными в подготовке регионального полигона к проведению крупных войсковых учений.

Все знали, что учения будет инспектировать Министр обороны маршал Гречко!

Это накладывало на организационные работы полигонной команды и причастных к ней лиц сильную нервозность. А, с приближением даты прибытия высокого начальства, обстановка на полигоне едва не взорвалась. И внёс эту взрывную среду один из адъютантов Министра.

Прибыв на полигон с предварительной инспекцией, он нашёл непорядок в том, что никто не ожидал. Остановился перед пищеблоком и указал на большую вывеску над входом в полигонную столовую.

— Это что такое? Почему написано чёрными буквами на цыплячьем фоне?!

Адъютанту сообщили, что обновляя вывески и прочие указатели, для быстроты исполнения, использовали нитрокраску, какая имелась на складе полигона: жёлтую и чёрную.

— Андрей Анатольевич терпеть не может такое сочетание цветов! — сказал посланец Военного Министерства. — Немедленно заменить на синий и белый!

Для начальника политотдела армии это было равносильно катастрофе! За неделю, он должен был заменить (переписать) едва ли