У секса свои законы

его, Бестужевой.

«Так бы и шёл за этими ножками и попой!» — радовался Боря возможности лицезреть приятное. Но, засмотревшись на ритмичное движение идеальных ягодиц, споткнулся, рассыпал художественные принадлежности, и, от такой неловкости, искренне сконфузился.

Не останавливаясь, Нина Георгиевна оглянулась.

Большаков готов был поклясться, что мадам одобряюще улыбнулась.

«А ведь она специально ждала, пока я захвачу, нужное для зарисовок, что бы вот так покрасоваться, — решил солдат, собирая рассыпанные вещи. — Играет, точно кошка с мышкой... Ну-ну, посмотрим, кто у нас будет кошкой, а кто мышкой!...»

В танцевальный класс по размерам был большим, не меньше холла.

Большаков вошёл в него не без робости.

Здесь он увидел молоденьких девушек-подростков, которые, воспользовавшись передышкой, возникшей из-за отсутствия педагога, стояли группками и общались птичьим щебетанием.

Количество юных Лолит, из-за отражения в огромном, на всю стену, зеркале, удваивалось. Оно казалось значительно больше, чем на самом деле.

Балерины были во всём одинаковом: в тёмных трико и коротких юбочках из газовой полупрозрачной ткани; на, необременённых излишними мышцами ножках — вязаные гольфы, лёгкие светлого цвета тапочки-чешки.

Чуткое к лёгким фантазиям сердце юноши, при виде количества будущих невест, начало биться чаще, чем при выполнении кросса или марш-броска в составе ротных учений.

Появление Бестужевой в сопровождении Большакова, внесло в группки учениц заметное оживление. По классу пронёсся лёгкий шепоток, взгляды «близняшек» повернулись к нежданному гостю. Не научившиеся лицемерить личики, с нескрываемым любопытством, изучали высокого симпатичного солдата.

Нина Георгиевна похлопала в ладоши:

— Внимание! С сегодняшнего дня на наших занятиях будет... иногда... присутствовать художник сцены — Борис Николаевич Большаков... Ему нужны, необходимые для спектакля, зарисовки. Прошу! — Бестужева движением руки указала Большакову на стул, что стоял у входа.

Усилив голос, балетмейстерша обратилась к ученицам: — Никому, не отвлекаться! Продолжаем занятие. Встали к станку...

Девчушки быстро рассредоточились вдоль перил танцевального станка.

— С позиции номер три... делаем растяжки. Начали! И — раз... И — два...

Большаков, перенёс предложенный стул поближе к окну и, устроившись на нём поудобнее, раскрыл альбом для рисования...

...

После разминочных упражнений, юные балерины приступили к танцевальным па.

Сначала, каждая сама по себе, в одиночку. Затем разучивали танец в паре, что у большинства получалось ещё не очень слажено.

Однако были уже и такие, что очень прилично выполняли и па-де-па, и прыжок с одной ноги на другую с лёгким проскальзыванием вперёд.

«Па-де-баск» — вспомнил этот элемент бального танца Большаков...

Бестужева уделяла особенное внимание таким продвинутым девочкам. Показывала нужный поворот голову, верное движение бедра, рук, изгиб кисти, правильное расположение пальцев:

— Не расслабляемся, девочки, не расслабляемся! И — улыбочку, улыбочку!..

Сама выходила в центр класса, показывала, как это надо выполнять. Заставляла повторить её движения, и тем, у кого получалось, одобрительно кивала: — Молодец, солнышко! Давайте-ка, повторим ещё разок...

Большаков уже понял, что именно эти, подающие надежды звёздочки — кандидатки на участие в «Лебедином озере».

На удивление самого художника его работа спорилась.

Быстрыми линиями он переносил показательные сцены мастер-класса на листы альбома, получал удовольствие от удачного движения карандаша и ничуть не огорчался редким неудачам. Творческому процессу способствовали: и обстановка, и трепетное вдохновение моделей...

...

Когда занятия заканчивались