Нику любят девчонки. История вторая: Слабая доля

Скучали без меня? Изнывали от недосказанности? Положим, Наташа просто взяла меня, доверчивую, нахрапом — но дальше-то? Знаю, некоторые себе представляют, что дальше был сразу этакий конвейер. Зря. Конечно, надо мной как-то раз было за один вечер девять нетерпеливых клиторов, «а потом вообще разврат начался» — но то будет самая-самая последняя история обо мне. Пока что еще 2012-й, и на моем пути только нежность и неожиданность. Пусть и не всегда одновременно.

— Отвали от Сереги, поняла? Шалава анимешная.

Ее звали Арина, она подождала меня в туалете, с разгона впечатала лопатками в стену (неприятно отдалось внутри) и теперь смотрела в упор, сжимая мои запястья. Почему «анимешная», трудно было понять. Ну то есть, конечно же, я прелестна, как те рисованные японские девочки, но коротких юбочек не ношу (они для меня всегда будут спортивной формой из моего ледникового периода) и не общаюсь писклявыми возгласами восторга или испуга.

Впрочем, кое-что общее со многими кавайными няшками у меня было. Но вот об этом-то Арина явно не подозревала.

Кавайные няшки имеют свойство внезапно неплохо драться.

Она была изрядно крупнее меня, но с тем же успехом могла быть огромным взбесившимся плюшевым мишкой. Ничего не стоило развернуть руки, дернуть ими вниз и немного вперед, и до свидания, больше ты меня не держишь. Арина беспорядочно колотила воздух, хватала его за места, где я только что была, — в общем, дралась как девчонка, хотя один раз все-таки заехала мне в левое плечо, и больно, надо сказать, заехала. Сама я даже и не пыталась ее бить кулаками, — вот еще; на моих прелестных костяшках, если приглядеться, и так немного видна моя воинственность лет до тринадцати, когда я еще не влюбилась в себя и не рыдала неделю над каждой ссадиной. И вообще, девочек бить нельзя. Это я еще в детстве поняла. Никакого воспитательного эффекта, наоборот, их после этого уже совсем не убедишь, что они были неправы. А невоспитанной я ее теперь не отпущу.

— Думаешь, я помню, который из них Серега? — изгалялась я, жестко приземлив ее на задницу с поднятыми и вывернутыми за спиной руками. Теперь уже окончательно плюшевый мишка. Надо сказать, я и вправду не могла вспомнить, о ком она. Легко путаю имена, особенно распространенные. Будь я Ниной или Викой — наверное, забывала бы, как меня зовут. Арине в этом смысле повезло. Или наоборот, не повезло.

— Что молчим, Родионовна?

Не я так придумала ее называть, и мне не показалось, что она это принимала с юмором, а не просто смирилась. Кому охота быть дряхлой голубкой, когда вокруг так мало мальчиков. А тут еще я.

Из коридора послышались голоса. Я отпустила ее руки. Жаль, думала за «шалаву» получить извинения.

— Чем занималась? — мрачно спросила Арина, отряхиваясь.

— Фигурным катанием, — сказала я, чувствуя себя ковбоем, сдувающим дымок с поднятого револьвера.

На самом деле не только. Два раза в неделю по вечерам папа меня отвозил еще и на самооборону. Я и вам