Настоящий спартанец

ему, «младшему солдату» Толику, Петька нравился не меньше, чем Паше, но он, Толик, был всего лишь «младшим солдатом» и потому не имел на Петьку никаких прав. Разве что — весело подмигнуть...

Поезд мчался... едва Толик отошел, как Петька тут же, не в силах себя сдерживать, прошептал, прижимаясь плечом к плечу «старшего солдата» Паши:

— Паша, я тебе что-то хочу сказать... наклонись ближе! Я на ухо скажу...

«Старший солдат» Паша послушно наклонил к Петьке голову — приблизил к Петькиным губам ухо, и Петька прошептал в ухо Паши:

— Ты — мой самый лучший друг... понял?

Паша повернул лицо к Петьке — потянулся губами к уху Петькиному, и Петька тут же с готовностью подставил ухо своё.

— Я знаю, — так же точно — шепотом — ответил «старший старший солдат» Паша.

Поезд мчался, весело стуча колёсами, — два мальчишки сидели на длинном «военном ящике» перед настежь распахнутой дверью, и тёплый утренний ветер, врывающийся в вагон, обдувал их лица...

— Давай... я тебе еще что-то скажу... давай ухо! — Петька вновь потянулся к уху губами и, когда Паша, улыбаясь, вновь ухо подставил, зашептал: — Ты самый... самый лучший друг! Ты — лучше Мишки... понял?

— Понял, — «старший солдат» Паша кивнул.

На этот раз он не стал приближать свои губы к Петькиному уху — он, повернув голову, посмотрел Петьке в глаза. Петька не улыбался — Петька смотрел на Пашу серьёзно, даже, пожалуй, строго... и вместе с тем глаза его, устремлённые на Пашу, светились... именно светились — глаза у Петьки горели, излучая свет, похожий на первую, не знающую преград влюблённость, какая бывает у людей, еще не обременённых знанием жизни; какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза... и — «старший солдат» Паша не глазами, а сердцем вдруг понял, что теперь он может делать с Петькой всё, что угодно, — доверие Петьки к нему, к Паше, было безгранично... как, оказывается, всё просто, — подумал солдат Паша. Член у солдата Паши стоял — длинный и толстый, залупившийся в трусах член был по-прежнему напряжен, и это непроходящее напряжение сладким зудом покалывало в промежности... Петька, не выдержав собственной серьезности, улыбнулся — лицо Петькино расплылось в счастливой улыбке, и Паша в ответ улыбнулся тоже... они улыбнулись друг другу, как заговорщики, без слов понимающие один другого, — всё, теперь они, Петька и Паша, были самыми настоящими друзьями!

— Хочешь, я что-то тебе покажу? — тихо проговорил Паша.

Петька нетерпеливо кивнул головой.

— Взрослые мальчишки обычно это скрывают — они стесняются или даже стыдятся это показывать... — прошептал солдат Паша, — и только самым-самым близким друзьям они показывать это не боятся и не стесняются... Если, конечно, у них, у взрослых мальчишек, такие друзья есть, — добавил солдат Паша. — Смотри...

«Старший солдат» Паша, разведя колени в стороны, глазами показал вниз — и Петька, опуская глаза, вслед за Пашиным взглядом скользнул вниз взглядом своим: вдоль правой Пашиной ноги, с внутренней стороны, штанина форменных брюк продолговато бугрилась... Паша невидимо сжал, стиснул мышцы сфинктера, и — на глазах у Петьки продолговатая выпуклость под штаниной пошевелилась, приподнимая