Маленькие яркие глазки. Часть 2

В течение следующих нескольких дней единственное, что меня поддерживало, — это работа. Пока у меня в руке был фотоаппарат, все было в порядке. Оставшееся время было пыткой. В начале каждого дня мне казалось, будто кто-то накрыл меня холодным влажным одеялом. Я вставал, ковылял на кухню, чтобы приготовить кофе, затем садился за стол, глядя на стены и слушая, как они отражают мое одиночество.

Я еще не разговаривал со своими родителями, поэтому позвонил и спросил, могу ли я приехать на ужин в это воскресенье. Хотя я не сообщил никаких подробностей по телефону, мама выглядела очень обеспокоенной, когда я сказал ей, что буду один.

Папа не терял времени зря. Как только мы перестали обниматься и целоваться, он сразу же заговорил:

— Что происходит, Дилан? Почему с тобой нет Шери?

Как и он, я не стал выражаться в мягкой форме.

— Я узнал, что у нее роман со старым школьным парнем, папа. Сейчас она живет со своими родителями. — Я думал, что у мамы случится сердечный приступ, и видел сомнение на лице отца. Я знал, что ему будет трудно мне поверить. У меня в бардачке были копии, если они мне понадобятся. К счастью, не понадобилось. Я бы разозлился, если бы мне пришлось защищаться перед родителями.

Я рассказал им обо всем, что произошло, пока мы ели, а затем расслабился в гостиной, где мы поговорили о других вещах. К моменту отъезда я почувствовал себя немного лучше, но это длилось недолго. Пустота моей квартиры подчеркивала разрыв между реальностью и жизнью, которую я должен был прожить со своей партнершей, столкнувшись с тем, что жизнь набросилась на нас как на команду.

Было еще рано, но я не нашел причин, чтобы не ложиться спать. По крайней мере, сон нейтрализовал одиночество, текущее по моим венам. Когда на следующее утро я проснулся в шесть тридцать, мне пришло в голову, что мне нечего делать до начала работы в два тридцать, поэтому я оставался в постели до тех пор, пока мне не стало абсолютно неоюходимо встать. Я знаю много парней, которые пьют, чтобы забыться, но я не особо пью. Я обнаружил, что для меня лучшим обезболивающим был сон. В течение следующих нескольких дней я много спал. Работа-сон, работа-сон — в этом было немного от жизни, но я выживал.

Мардж, наш оператор на коммутаторе, работала с девяти до пяти. Перед отъездом домой в конце дня она переключала коммутатор так, чтобы звонок передавался прямо в отдел городских новостей. Я вошел в фотоателье чуть позже восьми и готовился проявить свою пленку с этого дня, когда зазвонил телефон. Это должен был быть Дейл, городской редактор ночной смены. Я подумал, что меня снова куда-то отправят.

— Это Ал, — вздохнул я.

— Расслабься, — сказал он, должно быть, услышав мой вздох. — Тебе кто-то звонил около часа назад. Он сказал, что его зовут Стив, и он хотел, чтобы ты, когда войдешь, перезвонил ему. Он дал 

---

---

Вернуться назад