Аль Андалус

захотел, но я был в такой ярости, что мне было все равно, и это, должно быть, напугало их. Наконец одна из девушек с краю группы потянула парня за руку и сказала: «Давай, оставим ее в покое», и внезапно они начали расходиться.

Я повернулся к Джинни, которая смотрела на все это красными и заплаканными глазами. — Пойдем, — сказал я, — пропустим занятия и выберемся отсюда на некоторое время. — Я вывел ее на футбольное поле, и мы поднялись на трибуны.

— Почему ты так сказал, Томас? — спросила она нерешительно. — Почему ты сказал, что я «красивая»?

— Потому что так оно и есть, Джинни, — серьезно ответил я. — Ты думаешь, что твое родимое пятно делает тебя уродливой, но я думаю, что оно делает тебя уникальной и особенной.

— Но это ужасно, — настаивала она. — Я вижу его каждый день в зеркале и ненавижу.

— Вот тут ты ошибаешься, — настаивал я. — Ты смотришь на себя и видишь только пятно. Я смотрю на тебя и вижу прекрасную девушку. Если ты сосредоточишься на своем родимом пятне, то я увижу тебя целиком.

Она удивленно посмотрела на меня, а потом вдруг наклонилась и поцеловала в губы. Это было началом наших отношений. Мы вместе учились в колледже, а после окончания школы поженились.

Но дело в том, что Джинни никогда по-настоящему не верила в свою красоту. Эта отметина на её шее не выходила из её головы, и она продолжала пытаться скрыть ее с помощью косметики или одежды, которую носила. В любом случае, после того как мы закончили школу и она нашла работу, она хотела использовать свой доход, чтобы удалить пятно «от портвейна». Я любил ее такой, какой она была, но она была полна решимости и пошла к специалисту, чтобы изучить возможность получения лазерного лечения.

Доктор сообщил ей хорошие новости, что лечение будет действительно эффективным и могло практически устранить родимое пятно. Но у него были и плохие новости. Он сказал ей, что потребуется от восьми до десяти процедур, чтобы сделать эту работу, и что ей придется ждать несколько месяцев между процедурами, чтобы ее кожа зажила. Другой плохой новостью были расходы, которые были немалы и не покрывались её страховкой. Но Джинни была так взволнована перспективой избавиться от своего пятна, что я деньги для нее не значили большого значения.

Так или иначе, Джинни закончила лечение около года назад, и это полностью изменило ее мироощущение. Ее уверенность в себе возросла, и в ответ она стала кокетливой и более общительной. Она также начала носить более откровенную одежду теперь, когда ей не нужно было прятать родимое пятно на плече и шее. Конечно, это начало привлекать внимание других мужчин. Мне это не нравилось, но Джинни это нравилось. Она сказала мне, что ей приятно, когда люди смотрят на нее с восхищением, а не с жалостью. Ее новое отношение беспокоило меня, но когда я попытался что-то сказать, она обвинила меня в том,