Мэри

который находился в ста шагах от его дома. Быстро преодолев это пространство, он открыл светло-голубую дверь с неоновой надписью наверху: Ресторан «ВОЛНА» (для избранных). Порогин как раз и был тем самым избранным. Он молча миновал поклонившегося ему швейцара и, усевшись напротив стойки, указал бармену на бутылку коньяка.

Потом он с маху хлобыстнул стакан коричневой вулканической жидкости и, переведя дыхание, остановился взглядом на сидевшей рядом уже немолодой женщине. Она, раскорячив свои кривые волосатые ноги, вдруг улыбнулась ему.

— Угости сигаретой, Дюймовочка, — прохрипела она.

Порогин хотел ответить, что у него нет сигарет, но из беззубого рта вырвались какие-то жалкие, шепелявые звуки.

— Боже во Христе, — вырвалось у кривоногой дамы, — неужели Мэри? Только не перебивай и дай хоть словечко вымолвить. Вижу, вижу, откуда ты, парень. Заклинаю, спаси меня от него. Только я одна знаю все его дьявольские тайны.

Почувствовав, что алкоголь начинает действовать, Порогин придвинулся поближе к незнакомке и выплеснул ей в стакан оставшиеся полбутылки. Особа лихо влила коньяк в свое горло и начала сбивчивый, удивительный рассказ.

— Как же, как же, сразу догадалась, он и тебя, значит, зубодерами. А, наверное, он и еще кое-что с тобой сделал. Понимаю, очень неприятно, когда чувствуешь в своей заднице включенную электропилу. Ничего, это он тебя еще пощадил. Дай слово, несчастный юноша, что ты прежде, чем я тебе расскажу о нём, посадишь меня на время куда-нибудь, к вам в карцер, потому что, — понизила она свой хриплый голос, — он обещал этой ночью замочить меня.

— Кто?...— зашипел все еще ничего не понимающий Порогин.

— Да Мэри же, Мэри, — женщина, раскачиваясь, продолжала свой хаотический рассказ.

— Он еще малюткой был выродком: ножки, ручки — маленькие, кривые, но необычайной, нечеловеческой силы. Он так однажды двиганул своей ножкой по голове матери, что до сих пор бедняжка доживает свой век в сумасшедшем доме. Но главное в Мэри была не сила, и не огромных размеров член, который наводил ужас на всех домочадцев; у него были длинные и кривые, как у гориллы, зубы. Да и личиной своей он напоминал самого дьявола. Однажды набожная старуха, которая присматривала за ним в отсутствие родственников, вырвала клещами его жуткие зубы.

«Следствие религиозной экзальтации,» — подумал Порогин.

— Но вот прошло тридцать пять лет после того случая, Мэри стал жестоко мстить. А жертвами он, конечно, же, избирал набожных старух — одуванчиков. Боже, Боже мой! да ты и сам бы мог об этом догадаться. Вы все сбились с толку от того, что нет никаких следов, улик, или свидетельств. Это тоже немудрено: вы не знали, с кем столкнулись... Теперь слушай меня внимательно, начальник. Я, лично, была его любовницей, — женщина всхлипнула. — И как я терпела, как я терпела! и все это потому, что боялась его. Может быть с обычным смертным я поступила бы иначе.

Порогин удивленно воззрился на свою собеседницу.

— Но ведь Мэри — не обычный смертный. Это Сатана, оборотень, он свободно может перевоплощаться в разных животных, в основном,