ходил по движущемуся стремительным скоростным ходом по океану красивому круизному туристическому лайнеру под флагом США.
Кругом были только отдыхающие иностранцы разных мастей, рожи и цвета кожи. Все трещали на своих языках, от которых могла заболеть без привычки любая голова. Но я был привычен к такому и вот тоже гулял среди отдыхающих по парадной палубе несущегося по океанским волнам красивого круизного пассажирского лайнера.
Прошли уже третьи сутки с того момента, когда меня сняли с воды. Время на корабельных часах главной шикарной залы лайнера было пятнадцать семнадцать дня и шло время снова к закату как и сам день. На горизонте появилась красная полоска над самой гладью океана. Это так парил от жары океан.
Действительно опять было жарко и парево было нехилое на всем судне. Многие из отдыхающих не вылезали из бассейнов. Даже часть сменной команды отдыхая от вахты купалась в своем бассейне.
Доктор Томас Эндрюс, как звали, судового доктора пассажирского лайнера «FАNТАSIА», дал каких-то таблеток и сделал уколы от
неприятных весьма еще внутри организма возникших колющих ощущений. Хотя бы чтобы спать было мне спокойней. Больше ничего не предпринималось. Капитан лайнера и доктор, да и все спешили меня спихнуть куда-нибудь. Попросись я сойти где-нибудь, на каком-нибудь острове, они бы наверняка так бы и сделали. Высадили бы и все. Зачем только меня сняли с воды, ни понимаю? Зачем не дали умереть! Умереть с моей ненаглядной красавицей латиноамериканкой, моей черноглазой любовницей Джейн! Иностранцы!
Все же я был здесь лишний. Хоть капитан и доктор общались со мной более мене радушно.
Я бесцельно бродил сам не свой по этому, круизному океанскому лайнеру, идущему мимо Маршалловых островов в сторону Гаваев. Я бродил от самого его носа до самой кормы. Поднявшись на ноги после этой ночи на следующее утро.
Я бродил по кораблю практически без присмотра со стороны. Как и обещал доктор Томас Эндрюс. Никто не был свидетелем моей прошлой буйной ночи. Возможно, я кричал лежа в постели во сне на всю каюту, но никто меня действительно не слышал, как понял я. Не слышал моего ночного во сне помешательства. Никто не видел и не слышал, как я несся хромая и припадая то на одну больную ногу, то на другую по корабельным коридорам, за призрачным видением моих любовных страданий. За моей ушедшей в неизвестность крошкой Джейн. Потому, что это было просто во сне. Это очередная выстроенная моим видимо еще воспаленным больным мозгом выстраданная прощальная вполне реалистичная иллюзия. И я уже начал приходить в себя. Все приходило постепенно в надлежащую физическую форму. Я просто приходил в себя.
Я поднялся уже на ноги, и доктор обследовал меня, разрешил мне прогулки по их круизному туристическому пассажирскому лайнеру, идущему в сторону Гаваев. Мимо Каролинских островов.
Я был вполне здоров и только и знал, что бродил по кораблю, обойдя его весь по всем его многоэтажным жилым надстройкам и палубам.
Единственное место, где я теперь не хотел