Наказание Сисястика

ты, клеветница! — задохнувшись от возмущения, я стал хлестать её по ягодицам, стараясь попасть снизу, по голым нежным складочкам. — Ты на чьего сына пасть разеваешь, пизда голодная? Вообще в системе образования работать не хочешь? Не мог он красть! И врать не мог! И пятерку получить не мог, потому что тупой! Только за взятку он мог начать учиться!

— Мне мамаша его позвонила! Мне мамаша его приказала пятерку поставить!

Я начал хлестать её по голеням и бёдрам с удвоенной силой:

— Ты что, вообще охуела?! Ты на кого клевещешь, сука?! Мозгами подумай!!! Лучше признайся, что давала ему! Признайся, давала?!

— Давала! — рыдала Сисястик.

Я хлестанул её плёткой по спине:

— Ах ты, шалава! Сиськи пацанам показывала!

— Показывала!

— Полным ответом, прошмандовка!

— Показывала пацанам сиськи!

— Сиськи свои большие, блядские!

— Мои большие блядские сиськи!

Я толкнул её личиком в пол. Жопа оказалась оттопыренной, задравшаяся юбочка обнажила едва прикрытую тесёмочкой расслабленную, точно в ожидании, анальную дырку. Прямо под ней прозрачная тёмная ткань раздавливала богатую губками мясистую пиздёнку. С упоением я принялся хлестать плёткой круглые ягодички, тут же вспухавшие багровыми следами:

— Значит ты кто?! Кто, я спрашиваю!

— Блядь, — рыдала в пол Сисястик.

— Неправильно! Ты — грязная блядь! Дешевая шалава! Повтори!

— Я дешёвая шалава и грязная блядь!

— Ну, вот и выяснили, — я прекратил порку и задумчиво посмотрел на прекрасную разалевшуюся от побоев попку, на просящуюся наружу пиздёшку. — А знаешь, кто хуже бляди?

— Нет, — прошептала Сисястик, тут же переставшая плакать, но не смеющая поменять положение.

— Хуже бляди только неумелая блядь, — наставительно сказал я. — Такая, как ты. Ну ничего, мы тебя поправим... Например, как положено бляди трусики носить?

Сисястик промолчала, но мне было не до неё. Присев на корточки, я принялся пальцем запихивать ткань трусиков ей в пизду и с изумлением обнаружил, что Сисястик мокрющая, как бутылка с маслом!

— Вот так! — я схватился за трусики и пилящим движением втёр их ей в промежность, так что мясистые малые губки выпали наружу по обе стороны ткани и затрепетали. — Вот так блядям трусики носить полагается! — Не удержавшись, я принялся ласкать пиздёшку пальцами, мять, растягивать. Сисястик постанывала, то ли от лёгкой боли, то ли от лёгкого наслаждения. Очень хотелось облизать и обсосать эту нежную плоть, но — нельзя, не в тему.

— Скидывай пиджак, — велел я, наигравшись.

Сисястик послушно выпрямилась и позволила пиджаку упасть на пол. Я присел позади, через её плечо глядя на наше общее отражение:

— Ну вот скажи мне, разве блядь имеет право на лифчик?

— Нет, Пал Палыч, — всхлипнула Сисястик и потупила глазки.

— Снять немедленно!

Жалостливо всхлипнув, девушка потянула вверх юбку, чтоб снять платье. Ах, ну да, иначе ей не справиться: там лямки всякие... Нет, так не пойдёт. Во-первых, долго, во-вторых, платье мне нравится.

— Отставить снимать платье! — заорал я и с оттяжечкой, больно шлёпнул ладонью по обнажившимся круглым ягодичкам, так, что они потом еще чуть-чуть подрагивали. — Кто разрешал снимать платье?!

Сисястик тихо вскрикнула и судорожно натянула