Наказание Сисястика

заставив девушку вскрикнуть от неожиданной острой боли:

— Ты не просто блядь! Ты распутная шалава и мокрощёлка!

— Да, ПалПалыч! Я — мокрощёлка! — вскрикнула Сисястик. — Я — распутная шалава!

Я снова хлестанул её по щеке — раз, другой, третий:

— Какой я тебе ПалПалыч?! Что за панибратство! А ну-ка, зови полным именем!

— Да, Павел Павлович! Простите меня, Павел Павлович!

Ещё раз больно крутнув Сисястику соски, я приказал:

— Дальше рассказывай. Как Пикачулину в сиськи дала.

— Дала, — покорно кивнула она. — Он за посмотреть учиться не соглашался. Пришлось стимулировать...

— Вон оно как! Но я слышал кое-что по-интереснее. Загордившись успеваемостью своих пацанов, ты с Шапошниковой поспорила, что и её Пикачулина учиться заставишь. И что он за одну четверть станет отличником.

— Это правда. И ведь сделала! Экспресс-метод: я ему сразу сиськи показала, погладила их, поулыбалась, слюнку на сосок пустила, а потом спрятала в лифчик и сказала, что если он за четверть пять получит, я ему их трахнуть позволю.

— И на что спорили?

— На штуку...

Я протянул руку, взял ее за пухлую нижнюю губу, ощутив пальцами приятное тепло и влажность внутренней поверхности, и потянул к себе. Перехватил за шикарный хвост, заломил голову, звонко шлёпнул по губам:

— Опять директору врёшь? Я слышал, что на мужика вы спорили.

— Так я и говорю, — зашептала она, таращась на меня задранной головой, — на штуку ее мужика мы спорили.

Еще раз дёрнув, я отпустил волосы. Сисястик сразу поднялась на коленях и развела плечи.

— Мы договорились, что он меня трахнет...

— Куда?

— Ну, это, — Сисястик почему-то смутилась, — в вульвочку.

— Что ты сказала?! — взревел я и бросился на неё, схватил снизу за лицо, вдавив пальцами щеки, и принялся хлестать ладонью куда придётся: по глазам, щекам, губам. — У кого это «вульвочка»? Ты что, свою грязную, оттраханную дыру «вульвочкой» называешь?! Ты что, жена благонравная?! Опять забыла кто ты?!

— Я — блядь, — завизжала Сисястик, зажмурившись. — У меня не вульвочка! Грязная, оттраханная дыра у меня! Муж Шапошниковой должен был меня в грязную дыру трахать!

Толчком в лицо я опрокинул девушку на спину, прыгнул сверху, усевшись жопой на ее огромные упругие груди, как на экзотическую подушку, и заёрзал, ловя ощущения, а сам тем временем, сунув пальцы ей во влажный теплый рот, катал голову подвывавшей Сисястика туда-сюда по полу — не больно, но обидно, — и орал, брызгая слюнями:

— Ты что себе позволяешь?! Как ты выражаешься?! В моем кабинете! При директоре! Ах ты, защеканка сисястая! Ах ты, хуесоска портовая! Не сметь такие слова при мне говорить! Ну?! Отвечай, куда он должен был тебя выебать?!

Отпустив ее рот, я занес руку для пощечины и ждал ответа.

— Я не знаю, — сотрясаясь в рыданиях стонала Сисястик, — я же дура! Что у блядей бывает?... Я не знаю.

Легонько шлёпнув красавицу по щеке, я поднялся, отряхнул брюки, занял своё место и сказал:

— Да просто пизда у вас. Хочешь нежно, пусть будет пиздёшка. Ползи к ноге.

Все еще всхлипывая, Сисястик поднялась на колени и,