Валерка и другие (поэма №2)

размеру она всем:

три минуты — и готово, никаких тебе проблем...»

«И не вздумай приближаться к пацану. А то слова... —

по плечу похлопав Ваську, Гена встал из-за стола, —

я на ветер не бросаю. Подойдёшь к Серёге, и...

хуй в очко тебе я вставлю!» «Точно! Гена отдуплит», —

подтвердил Ашот, и снова засмеялись дружно все.

«Или можно будет хором...» — тихим голосом Андрей

произнёс сквозь смех, не глядя на Ублюдова... и тот

снова выдавил: «Не надо...» «Тем не менее, — Ашот

подмигнул, — сегодня в бане жопу тщательно подмой...

может, ключ возьмём у Сани да... расслабимся с тобой.

Понимаешь?» «Я не это...» «Все мы здесь не это, бля!» —

философски Стас ответил, поднимаясь... И хотя

сказал Гена вроде ясно... тем не менее... козлы!

ненавижу! — думал Васька. Из столовой пацаны

вышли, и — Ублюдов тоже за дедами вышел вслед...

Било Ваську мелкой дрожью... будут трахать? или нет?

пидарасы! жопоёбы! всех бы, сук, поубивал! —

превращаясь в гомофоба, думал Васька, ибо знал,

что Ашоту, и не только, ничего не стоит взять

ключ у Сани от каптёрки... пидарасы! убивать

таких надо! — думал Васька, злобу чувствуя в груди, —

сами, суки, пидарасят салабонов в жопы... и

свои ёбаные шишки в рот салагам втихоря

заправляют... ненавижу! сами трахаются, бля...

а ведут себя, как будто не ебут они салаг...

гады!... пидоры!... — Ублюдов, кроме злобы, еще страх

ощущал; дрожали руки... я не дамся... будут бить?

твари ёбаные! суки! — и, пытаясь закурить,

Васька два десятка спичек поломал о коробок...

Видел в бане он хуище у Ашота... о-го-го!

сантиметров, бля, пятнадцать между ног висит... а, бля,

когда встанет? будет двадцать? таким хуем он меня

разорвёт, если засунет... может быть, он пошутил?..

я ж сказал им, что я Дуню... — Васька нервно закурил.

Закурил, и раз за разом затянувшись глубоко,

вновь подумал: пидарасы! лучше пусть меня в очко

Саня шпилит... а не эти стопроцентные скоты!

что я им — дежурный педик? или, бля, другой «пизды»

в роте нет?... я не салага, — думал Васька, — я черпак!

не имеют права трахать меня в жопу хором, как

молодого... я, бля, должен молодых уже ебать! —

и, подумав про Серёжу, Васька снова закипать

стал, — душила его злоба... ненавижу! — думал он,

превращаясь в гомофоба... предвкушение — облом —

страх — бессилие — обида... зависть жгучая в груди...

как их Васька ненавидел, пидарасов этих! И...

сладострастно он представил, как, бля, их, ебучих сук,

будет он, нормальный парень, на гражданке пиздить... ух,

ненавижу... «Ненавижу...» — Васька ...злобно прошептал.

Проходивший мимо Миша замер... и, скосив глаза,

на Ублюдова с опаской посмотрел. «Чего ты стал?

Хуесосы... пидарасы... всех бы, бля, поубивал!

Ну, чего остановился? По ебалу хочешь?» «Нет», —

Миша мигом испарился... и, салаге глядя вслед,

вновь почувствовал Ублюдов злобу жгучую в груди, —

искривив усмешкой губы, стиснул Васька кулаки:

я не педик, чтобы ставить меня раком... ничего...

час возмездия настанет! пиздить — всех до одного! —

на гражданке я их буду... после армии... потом... —

обещал себе Ублюдов, компенсируя облом...

Унижение-обида, зависть-похоть, злоба-страх

клокотали в нём — либидо извращалось на глазах,

и — Ублюдов превращался, сам не ведая того,

в гомофоба: он боялся, что действительно его

после бани могут в жопу коллективно отъебать, —

пидарасы... у Ашота хуй такой, что разорвать

может задницу... — и тут же, компенсируя свой страх,

говорил себе, что нужно убивать за этот трах,

чтобы было неповадно шпилить в жопу пацанов, —

пидарасы...