Валерка и другие (поэма №2)

голый Васька... «Тихо, бля!

Хуля дёргаешься, мальчик? Один раз — не пидарас... —

ухо шепотом горячим обожгло у Васьки. — Нас

здесь никто не видит... тихо... тихо, бля, лежи!» Ашот

ягодицами задвигал, содрогаясь, взад-вперёд —

сантиметров девятнадцать заскользили между ног,

словно поршень... вырываться бесполезно было... ох,

без любви солдат солдата мужеложил на узлах,

резко взмахивая задом, — сколько длился этот трах?

Три минуты? или, может, пять минут? а может, шесть?

Хуй Ашота, словно поршень, взад-вперёд ходил, и весь

Васька взмок от напряженья... и с Ашота пот уж лил —

он, сопя от наслажденья, Ваську яростно дуплил

на узлах в солдатской бане, зажимая Ваське рот, —

трахал в жопу парень парня, словно девочку... и вот,

сладострастно содрогаясь, замер дед на черпаке, —

сперма, в жопу извергаясь, вмиг захлюпала в очке...

Дед лежал, вдавившись пахом в обнаженный потный зад, —

черпака в очко оттрахал старослужащий солдат...

в жопу выебал, короче! Разобраться если, в зад

изнасиловал... А впрочем, Васька сам был виноват,

что так вышло-получилось, — Ваську похоть подвела:

как сироп, она сочилась там, в столовой... и цвела

эта похоть цветом пышным в туалете, когда там...

оттого оно и вышло, — виноват был Васька сам!

И, пружинисто вставая — оттолкнувшись от узлов,

член из жопы извлекая, словно спелую морковь

из политой щедро грядки, снисходительно Ашот

улыбнулся: «Всё, мой сладкий...», и — неспешно отошел

он от Васьки... голый, потный, оглянулся, говоря:

«Подмываемся, и — в роту... приторчал ты, что ли, бля?»

Кверху жопу поднимая, Васька тут же встал с узлов,

ничего не отвечая... да и что сказать он мог?

Изнасилованный в жопу, торопливо он шагнул

в душевую за Ашотом, — тот в улыбке растянул

свои губы: «Я, бля, кончил — отстрелялся... ну, а ты?

Не поверю, что не хочешь разрядиться... без пизды

иль без жопы подходящей трудно в армии служить

пацанам... а это значит, что хочу я предложить

разрядиться тебе тоже: время есть, и мы одни...»

Васька замер: это что же... захотел Ашот, чтоб с ним,

старослужащим солдатом, насладился он, черпак?!

Ёлы-палы!"Если надо... — Васька тронул свой долбак,

вниз свисающий сосиской, — я не против... я ...готов!»

Сладострастно хуй он стиснул, ощутив, как между ног

пробежал озноб горячий... Ай да дедушка Ашот!

Зачесалось в жопе, значит? Захотелось? Ну, а что...

что особенного в этом? Это в армии он, здесь,

выступает в роли деда! А по жизни — кто он есть?

Самый, бля, обычный парень, — Васька думал; в голове

мысли пулями мелькали... и, сжимая хуй в руке,

Васька думал: ну, конечно... что особенного, бля?

Выпрямляясь, хуй поспешно поднимался... и, сопя —

на Ашота глядя — Васька улыбнулся: «Я готов...»

Ну, ещё бы! Разобраться непредвзято если, то...

в туалете с такой страстью представлял он, как Ашот

подставляет... педерастил его мысленно! И вот...

ох, как, бля, сейчас засунет он, Василий, ему в зад!

«Молодец! Солдат без Дуни — импотент, а не солдат!

Ты, Василий, не стесняйся! Ты теперь мне как родной...

Время есть — облегчи яйца... Посмотрю я, как рукой

ты справляешь это дело... ну, чего стоишь? Вперёд!»

Облизнул Ублюдов нервно свои губы... а Ашот,

подмывая свои яйца, Ваське лихо подмигнул,

продолжая улыбаться: «Не стесняйся, Вася... ну!

В туалете ты так страстно ублажал себя рукой...

окончание сеанса покажи мне! Хуй большой

у тебя, Васёк, смотрю я... настоящий, бля, боец!

Трахни Дуню этим хуем — засади ей свой конец...»

Бедный Васька!