Валерка и другие (поэма №2)

не гей, а пидарас...

глупо видеть в нём мерило отношений, — это раз.

Во-вторых, и это важно: он не станет принуждать

сероглазого — он скажет, что он любит, и... как знать!

Может быть, в душе разбудит он ответную любовь,

и Валерка... он полюбит? — замкомвзвода Саня вновь

себя спрашивал... и снова он не знал, как ему быть:

где найти такое слово, чтобы душу объяснить?

Парень с парнем — это классно! Так и скажет пацану...

Замкомвзвода педерастом был, конечно, и ему

очень этого хотелось — его член стоял, как штык!

За Валеркой вслед разделся Саня быстро... и, прикрыв

член ладонью — прижимая к животу горячий ствол,

от блаженства замирая, в душевую он вошел...

Ёлы-палы... двое в бане! Это — шанс, и объяснит

он Валерке, что два парня... Не поймёт? Не может быть!

Повернувшись задом к входу, в плечи голову вобрав,

под струёй воды холодной сероглазый, зубы сжав,

охлаждался... помогало: опускался книзу член —

возбужденье исчезало понемногу... Между тем,

в кулаке сжимая шишку, Саня издали смотрел

на любимого мальчишку, затаив дыханье, — бел

и упруг был, словно персик, у Валерки юный зад...

Слов не выбросить из песни... и не надо! Звёздный брат,

чудо, инопланетянин... как ещё тебя назвать?! —

задыхаясь, думал Саня. — Ёлы-палы... да хоть рать

гомофобов разномастных — не изменят они суть!

Парень с парнем — это классно! Оставалось лишь шагнуть...

Что ж ты замер, замкомвзвода? Словно пасынок, стоишь

нерешительно у входа... отчего не говоришь

те слова, что распирали твою душу много дней?

Воплощение мечтаний — вот он, рядом... ну, смелей!

Или, может, ты стыдишься своей искренней любви?

Или, может, ты боишься, что протянешь руки, и —

от тебя он отшатнётся... и тогда — конец всему?

Да, как это отзовётся, неизвестно никому...

потому-то замкомвзвода нерешительно стоял,

словно пасынок, у входа, — ничего не говоря,

он скользил влюблённым взглядом по Валерке — думал он:

может быть, совсем не надо признаваться парню с том,

что он любит его страстно, что не может без него?

Будет рядом — и прекрасно! И... быть может, ничего,

кроме этого, не нужно? Что испытывать судьбу?

Ёлы-палы... просто дружба — уже счастье! Но ему,

то есть Сане, было двадцать, и стоял упруго член,

и была весна — ебаться он, конечно же, хотел...

Может быть, звучит и грубо, но в реале было так:

целовать Валерку в губы, и сосать его долбак,

и — распахивая створки, с наслаждением входить

в глубину горячей норки, и любить его, любить...

и потом ему подставить — и смотреть в его глаза...

Подойду, — подумал Саня, — будь что будет... Кто сказал,

что Валерка неспособен на ответную любовь?

Подойду к нему... ладонью прикоснусь... и пусть он бровь

приподнимет, удивившись, пусть в глазах мелькнёт испуг —

прошепчу, в него вдавившись: не пугайся — я твой друг...

Сколько длилось это? Может, две минуты; может, три...

Будь что будет! — подытожил размышления свои

замкомвзвода — и, отбросив прочь сомнения, вперёд

устремился он... короче, подошел! А сверху льёт

на Валерку ледяная, как из проруби, вода...

«Ты чего... — воскликнул Саня, — заболеть желаешь, а?! —

И, схватив Валерку, тут же он рванул его к себе,

извлекая из-под душа. — Ты чего, бля... охуел?!»

Получилось всё спонтанно — вышло всё само собой:

развернул Валерку Саня замкомвзводовской рукой —

сероглазого парнишку повернул к себе лицом,

и... тугая его шишка залупившимся концом

горячо в живот упёрлась! Но замёрз Валерка так,

что не сразу эту твёрдость он