Ханко

одежду, и вот новое испытание! Прикосновение обнаженных тел. Я впитывала его жар, зная, что взамен отдаю ему свое тепло. Мои тонкие пальцы изучали бугры его мышц, его жилистое тело. Наши ноги переплетались, играясь в какую-то свою игру, независимо от наших тел. Его волосатые ноги покалывали и легонько царапали нежную кожу моих ножек и это возбуждало. Это был мужчина, мой мужчина, мой возлюбленный! Я задыхалась от восторга, трепетала всем телом. Я вжимала упругие полушария грудей в его грудь, я тесно прижималась низом живота к его животу, ощущая там твердь и жар. Его пылающий меч, его нож пульсировал и жаждал пронзить мое невинное тело, разорвать, уже более ненужную ткань, и первым побывать в неизведанном мире, где никто доселе не был, погрузиться в самую глубину, пока еще закрытого колодца и испить, испить меня всю до дна, чтоб наполнить и испить вновь! Мы целовались, не размыкая губ до тех пор, пока не задыхались от нехватки воздуха. Мы отрывали уста и жадно ловили прохладный воздух, а руки тем временем не прекращали исследование наших тел, становясь все смелее. Вот его руки только что нежно гладили мою грудь, едва касаясь, а теперь он уже сжимает в ладонях упругую плоть полушарий. Вот он едва-едва самым кончиком язычка касался затвердевшего от страсти соска, а через миг посасывает его, словно младенец, целиком втягивая в рот, теребя языком и легонько покусывая. Вот его рука, наступает, неминуемо, как армия к осажденному городу, все ниже и ниже. Она поглаживает живот, но ей не терпится захватывать все новые территории, и вот кончики пальцев, пока еще робко коснулись первых волосков внизу живота. Я вздрогнула, и напряглась, мы оба замерли, но его рука все же двинулась вниз, а мне... а мне ничего не оставалось, кроме как капитулировать под его напором и раскрыть ему ворота, отдать ключ от города и пусть он правит там своевластно и жадно! Я раскрылась перед ним, раскрылась ему навстречу. Сначала расслабила тело, от чего бедра непроизвольно разошлись в стороны (слишком уж там пекло, слишком уж набухла плоть от прилившей крови), затем он провел ладонью между лепестков моей невинной розы, от чего я затрепетала и громко застонала.

«Наверное, мне нужно было устыдиться... я снова была там очень мокрой... и думаю, его пальцы намокли от моей влаги... наверное...», — но эти туманные мысли растворились, едва он снова провел пальцами вдоль моих лепестков. С каждым его прикосновением я подавалась бедрами навстречу его руке. Мне было жутко приятно, но я знала, что это не все. Я знала, что впереди меня ждет экзамен, единственный в жизни экзамен, посте которого я неминуемо стану женщиной! Я уже не думала о боли, хотя была наслышана, что это бывает очень больно. Я жаждала, когда он войдет в меня, разорвет ненужную плоть и заполнит меня внутри. Я смутно помню, что было потом, ибо страсть