Каботаж

стремительно набирал ход. Но лёд и не думал сдаваться. Поле продолжало двигаться, быстро затягивая канал. И, вдруг!

— Я встал! Амур! Стоп! Полный назад! — закричала радиостанция. Уткнувшись в очередной торос, ледокол встал. Участки чистой воды, освобождённой им ото льда, густо парили от мороза. Итак, никакая видимость сразу упала до нуля. Из-за малой дистанции радар засветился полностью, став бесполезным. Но и в слепую было ясно, что мы летим прямо на ледокол.
— Всё! Отработать не успеем, — почему-то шёпотом проговорил старпом.

Чей промах? Ледокола, не успевшего набрать достаточную инерцию, чтобы справиться с торосом. А может он неправильно выбрал угол атаки? Или мой, в том, что я, уходя от надвигающегося поля, сломя голову бросился за ним? Несколько секунд назад подобные теоретические бредни уже перестали иметь хоть какое-либо значение.
В подобной ситуации решение приходит мгновенно. Приходит! Обязательно приходит! Потому что, если не придёт, то и решать-то будет не кому, да и не зачем.

— Обе самый полный вперёд! — не своим голосом приказал я. Как на флоте говорят? Прежде чем командовать, надо очень хорошо научиться подчиняться. Мой старпом эту науку усвоил в совершенстве. Абсолютно не понимая смысла моего приказа, всем своим существом не соглашаясь со мной, он моментально выдавил ручки до упора.

Танкер ещё сильнее стал набирать ход. Впереди показались огни быстро приближающегося ледокола. Стоящий рядом со мной рулевой, вдруг, попятился назад.
— Стоять!!! — рявкнул я на него. Он вздрогнул всем телом и снова вцепился в ручки манипулятора. Уже хорошо различаемые прожектора ледокола летели прямо на нас.
— Право на борт! — закричал я в ухо рулевому. Щёлкнул манипулятор. Танкер резко качнулся, заходя на циркуляцию, но тут же, ударившись в правую кромку ледового канала, со скрежетом заскользил по ней, неумолимо приближаясь к ледоколу.

Господи! Не оставляй нас. Святой Никола угодник! Ну, помоги сломать эту проклятую кромку. За кормой ледокола должен же быть лёд разряжённым. Словно пушечный выстрел раздался хлопок. Внезапно поле лопнуло, расчертив длиннющую трещину. В эту трещину мы и влетели, разворачиваясь параллельно ледоколу. Там поняли наш манёвр. Его винты забурлили на полный назад. Он стал медленно отползать, уступая нам дорогу. В пробитый им канал и швырнуло наш танкер.

Ледокол, увеличивая обороты, делал всё, чтобы уйти от столкновения. Господи! Но ведь немного осталось! Почему ты нам не помогаешь? А мы-то сами? Что здесь? Куча ветоши? Я бросился к старпому, отщелкнул ограничители и, навалившись на него, выдавил рукоятки вместе с его руками ещё дальше. Судно задрожало от дикого перенапряжения и скачком прыгнуло вперёд. Наша корма пролетела от штевня ледокола буквально в метре. Танкер, пройдя ещё немного по ледовому каналу, зарылся носом в торос и остановился.
— Саныч! Ты меня раздавишь, — освободился от моих объятий старпом.

— Я и не знал, что ты молиться умеешь, — как-то кисло улыбнулся он, ставя на место ограничители. Оказывается, думал я вслух.
— На мостике! Вы, что там? Обалдели! Машины же запорем! — заголосила трансляция голосом старшего