Дачные зарисовки

рассмотреть контуры её писечки прямо сквозь трусы. Когда он касался карандашом рисунка в этом месте, добавляя второстепенные штрихи, внутри у неё что-то сжималось от возбуждения.

— Вот это да!... Да у тебя не глаза, а рентген! — воскликнула она.

— Гм... Спасибо, сочту это за комплимент.

— Нет, правда! У тебя здорово получается! Признайся — ты ведь частенько такое тут рисуешь?

— Да нет... не часто, только когда заказывают... — скромничал дед, — а в основном я рисую предметы и природу, чисто для души.

— Ну, и часто тебе такое вот заказывают? И интересно, кто?!!

— Этого я тебе сказать не могу, я обещал не распространяться. Прости уж...

— Да ладно, ладно... А вот здесь вот что будет?

— Где?

— Вот тут... — Марина указала на левый верхний угол рисунка в том самом месте, где было облачко из многократно затёртых ластиком штрихов.

— А, это я потом, без тебя уже дорисую...

— А что здесь будет?

— Это не важно.

— Ну, скажи, мне же интересно!

— Не скажу, это тебя не касается. Всё, спасибо, моя хорошая, здорово ты мне сегодня помогла! А теперь одевайся, и пойдём завтракать! Вернее уже обедать...

— Не-не-не!... Скажи-скажи-скажи!... — Марина демонстративно заныла и затопала по полу ножками, как капризная девчонка.

— А вот и не скажу!

— Тогда я никуда не пойду! — С этими словами Марина сплела на груди руки, расставила ноги на ширину плеч и отвернула голову куда-то в сторону и вверх.

Воспользовавшись, тем, что она на него сейчас не смотрит, художник лизнул взглядом девушку снизу вверх от коленей до живота. Он заметил, что на её трусиках чуть ниже клитора выступило характерное едва заметное пятнышко влаги. В этот момент дед почему-то передумал и решил удовлетворить любопытство внучки.

— Ну, хорошо... Я скажу... В этом месте я пытался нарисовать ремень.

— Какой ещё ремень?... Ремень?! А зачем здесь ремень?!! — опешила девушка.

— Обычный кожаный ремень, которым штаны затягивают.

— Но... причём здесь ремень, он что на стене над диваном висеть должен? — всё ещё не понимала она, так и продолжая смотреть вверх и куда-то вбок.

— Нет, он должен не висеть на стене, а... как бы это сказать... парить в воздухе...

— Как это — парить в воздухе? — Марина снова посмотрела на деда.

— Ну, как будто только что отскочил от голой попочки. Понимаешь?..

— Не... не знаю... — у Марины от возбуждение аж дыхание сбилось, она повернула голову к мольберту, надеясь, что дед её разыгрывает.

— Ну, что тут непонятного? Картина эта, вообще-то, так и называется — «Порка».

— «Порка»?... Правда, что ли?!.

— Да, правда.

— И... как ты будешь это рисовать?

— Пока не знаю, раз шесть уже пробовал — ерунда какая-то получается... Но это уже не важно — ремень-то я уж как-нибудь нарисую! Вон возьму хотя бы твой, из джинсов выну на время и нарисую. Не переживай...

— Мой ремень будет твоей тоже натурщицей? Вау, круто! — Как-то неискренне рассмеялась Марина.

— А хоть бы и так! Тебе что, жалко? — Улыбнулся в ответ дед.

— Мне