Дачные зарисовки

по голой попке. Трусики она, конечно же, не спустила, хотя ей этого почему-то очень хотелось.

Дед неторопливо подошел к ней сбоку и встал на уровне выпяченной для наказания нежной попки. В руках у него был уже приготовленный — сложенный вдвое — ремень. В правой он зажимал пряжку и свободный конец ремня, в левой оказалась кожаная петля, которой и полагалось бить по попе. Дед вытянул ремень горизонтально над девичьими ягодицами и разжал левую руку, позволив петле под собственным весом упасть на них.

Холодное прикосновение кожаной петли, скользнувшей вниз по булочкам, едва отозвалось лёгким щекотанием сквозь ткань трусиков. Потом Марина ощутила, как прохлада гладкой кожи ремня оказалась между раздвинутых бёдер и стала подниматься вверх по их внутренним сторонам. Ведомая сильной мужской рукой, в которой был ремень, кожаная петля скользнула по промокшей под трусиками писе и прошлась по правой булочке. Пока ремень скользил по такни, внятных ощущений не возникало, но когда его кожа касалась оголённых частей тела, у Марины захватывало дух ни то от щекотки, ни то от стыда, смешанного со страхом боли от наказания.

Мужчина ещё пару раз повторил скольжение кожаной петлёй ремня от бёдер до копчика, щекоча то правую, то левую половину попки. Затем он, держа ремень вертикально, стал раскачивать им вперёд-назад, всякий раз позволяя петле ударяться о попу в трусиках. Это ещё не были шлепки — всего лишь прикосновения, он будто давал возможность ремню и попе познакомиться друг с другом.

После этого мужская рука бесцеремонно подцепила пальцами край трусиков, прикрывающий правую половинку, и затянула его внутрь попы, оголив её белую плоть. Через секунду и левый край трусиков оказался заправлен Марине в попку. Она не возражала, лишь прислушиваясь и выжидая. Теперь трусики напоминали, скорее, стринги и никак не могли защитить обнажённые булочки от порки.

Заталкивая внутрь попы края трусиков, дед не мог не почувствовать жар, который исходил от бесстыжей пульсирующей дырочки и истекающей щелки, которая была совсем близко. Удовлетворившись такой подготовкой, он взял в правую руку конец ремня, тот, что без пряжки, оставив свободным «язык» длиной сантиметров двадцать, и принялся легонько пошлёпывать им тёплые булочки. Едва заметное жжение на нежной коже тут же разливалось теплом. Шлепки кожаного языка сыпались хаотично, то на левую, то на правую половинки. Они прилетали то сверху, то с боков, то снизу, равномерно согревая девичьи булочки.

Марина молча принимала попой заслуженное наказание и чувствовала, как она у неё начинает гореть, будто посыпанная перцем. Шлепки ремня незаметно становились всё более ощутимыми и равномерно подрумянивали попку со всех сторон. Ощущение было странным: очень стыдно, горячо и уже почти больно, но останавливать это не хотелось. Напротив, было ощущение, что чего-то не хватает.

— Погоди... скатай их вниз!... — Попросила девушка.

— Чего? — Не понял мужчина и прекратил её шлёпать.

Марина молчала, и он просунул кончик ремня под заправленную внутрь попочки ткань трусов, поймал его с противоположной стороны и стал водить ремнём вверх-вниз от