Монастырские рассказы. Глава 7

В этот момент рассказа Эмили я заметил сильное волнение, возникшее среди молодых дам нашей аудитории.

Например, Адель стояла на коленях, поместив голову между бедер настоятельницы; что она там делала, я точно не видел. Сама Эмили сидела, широко раскинув ноги, с совершенно беззаботным видом, а Луиза возилась со своими тайными частями тела.

— Я думаю, Эмили, любовь моя, тебе лучше немного остановиться, потому что я вижу, что рассказ о твоих восхитительных приключениях с красивым молодым пажом и последовавшей за этим утрате девственности произвел свое обычное действие на умы и тела присутствующих молодых леди, — очень чувственно заметила моя тетушка.

Я не знаю, какое впечатление это произвело на умы молодых леди, но я знаю, какое впечатление это произвело на мужской орган одного молодого джентльмена. Несмотря на все мои предыдущие усилия, мой орган начал гордо поднимать свою рубиновую головку, как бы выискивая вокруг себя новую жертву. А это, как помнит читатель, оказалось не очень легкой задачей, так как я уже трахал госпожу аббатису и всех девушек в комнате, кроме Адели, но поскольку у меня на коленях сидела Агнес, то мне не пришлось долго искать необходимое пристанище. Ах, когда на стороне человека молодость и здоровье, какой же у него выбор наслаждений! Как быстро ему становится понятен курс его действий! И как часто он может повторять свои наслаждения, и с какой безнаказанностью! Но достаточно морализаторства — когда я захотел высказать свои похотливые намерения, и переложить обнаженную попку Агнес на свои колени, она, краснея, прошептала мне на ухо: «Дорогой Огюст, мне так больно. Боюсь, что сегодня я больше не смогу выносить твоих любовных объятий». На что я возразил, что лучше бы я поимел ее, чем кого-либо другого, но мои животные страсти достигли такой высоты, что мне действительно необходимо утолить жар и лихорадку своего чудовищного члена в жаркой киске какой-нибудь девушки. Я сказал ей также, что попользовал всех девушек, находящихся тут, кроме Адель, но она, как я имел основания полагать, была оставлена моей тетей для ее собственных противоестественных целей. Однако все мои подозрения Агнес объявила сущей ерундой.

Тем временем моя тетя, которая что-то шептала Адель, окликнула нас и потребовала объяснить, о чем мы, молодые люди, разговариваем.

— Ну в самом деле, Огюст, — сказала она, — мы все очень ревнуем Агнес. Ты монополизировал ее на протяжении последнего получаса. Она сидела, как я вижу, своим обнаженным задком на твоих голых коленях, и только стены монастыря Сен-Клер знают, что ты мог сделать с ней на глазах у всех нас, — произнесено все это было очень добродушно, но с явным оттенком ревности.

Я ответил, что ни ей, ни другим очаровательным девушкам, сидящим вокруг нас, ни в малейшей степени не стоит ревновать, потому что, как бы ни была моя добрая воля, мой милый мужской дружок (на котором сидела Агнес, целуя меня) чувствовал сейчас себя очень уставшим, к тому же я слишком уважал