Развеянный свет. Часть 5

совет. Прояви он хоть толику сочувствия, она бы плюнула на все и осталась с ним, наверняка была бы счастлива и так. Но он закрылся в своем гробовом молчании и никак не реагировал на ее попытки связаться с ним, объясниться. Злость вскоре сменилась скорбью и разочарованием — Маша вдруг поняла, что он не мог любить ее также как она его, иначе бы так себя не вел. Да, наверное, привязался, дорожил, как подходившей ему по темпераменту любовницей, но не больше... Иначе бы не воспользовался единственным поводом, чтобы расстаться с ней так жестоко и бесповоротно.

Сердце при воспоминании об их последней встрече еще саднило. Через несколько недель после ссоры, отчаявшись, она ждала его возле дома. Когда он приехал, бросилась в объятия, захлебываясь слезами. На мгновение даже показалось, что ответил, отчаянно прижал к себе, но тут же оттолкнул, холодно велев уезжать домой.

Маша собрала остатки гордости, вскинула голову и ушла. Больше не звонила и не писала. Лишь в день отъезда написала короткое ″прощай″, что так и осталось без ответа.

Студенческая жизнь затянула девушку водоворотом. Помимо естественного перехода из размеренной, упорядоченной школьной рутины к студенческому хаосу, когда никто тебя не подгоняет, не проверяет, все на твоей ответственности, еще одним фактором, повышавшим градус ажиотажа, была смесь культур и менталитетов студентов, учившихся на международных направлениях. В Машиной группе была еще одна русскоговорящая девушка из Израиля, но она жила не в общежитии, а у бабушки с дедушкой, также учились несколько иранцев, пакистанцев, индусов и множество арабов и африканцев, как со светлой, так и темной до черноты кожей. Уровень английского, да и вообще его вариации и акценты, были у всех разными, поэтому общение складывалось довольно своеобразно. Все ребята были настолько самобытными, отличными от нее, что уже одно это заставляло постоянно быть в напряжении, не зная, найдет ли понимание та или иная фраза, будет ли понята шутка, или наоборот принята за вызов и оскорбление.

Ближе всего Маша сошлась с двумя сестричками из Эритреи. Они хоть и погодки, но в школу пошли и закончили одновременно. Девушки были обладательницами блестящей, абсолютно чистой, шоколадной кожи и изящных черт лица с тонкими носиками и огромными, влажными глазами — Маше они казались неземными красавицами. Сасна и Надрос были из хорошей семьи, мама была учительницей, отец инженером, но при этом поддерживали очень тесные связи с бедуинским наследием, часто путешествовали по пустыне, соблюдали древние традиции. У Маши в голове не укладывалось, как современное образование могло мирно соседствовать с примитивным укладом жизни, но для большинства ее одногруппников это было нормой, к которой они привыкли.

Жили почти все, за исключением счастливчиков, могущих себе позволить съем квартиры, в одном и том же общежитии, в отдалении от центра, на берегу лесного озерца с детским городком. Так что вечера редко проходили в одиночестве. Маша сперва тяготилась этим постоянным присутствием большого количества людей в личном пространстве, но постепенно научилась абстрагироваться,