Пахомовка. Часть 3: Майор против Хищника. Начало

равновесия, позволяющее ходить по краешку той самой пропасти и не срываться. Или просто везение.

Кто как это практиковал. У нас было принято делать десятка два быстрых приседаний, становиться у стеночки, а потом кто-то из друзей пережимал горло чем-нибудь мягким, вроде шарфа, хотя годился и рукав. Пара секунд — и ты в нирване, смотришь цветные картинки, и, главное, совершенно бесплатно, даже на клей и пакет тратиться не надо. В первый раз я разбила лоб, шрам на брови остался на всю жизнь — я ожидала, что ноги ослабнут, но не думала, что они просто подломятся, и я грохнусь на бетонный пол со всего своего уже тогда немалого роста.

То, что от этой игры отмирают клетки мозга, мало кого волновало, как и риск однажды не вернуться из радужного рая гипоксии — у детей свои, особые отношения со смертью, никто другой не может, как они, постоянно ходить с ней рука об руку, кокетничать, но в то же время быть абсолютно, на физическом уровне уверенными в собственном бессмертии.

Мне повезло, что «переболела» я этой ерундой до того, как созрела. Если играть в удушье во время сексуальной стимуляции, оргазмы, насколько я знаю, бывают просто феерическими, избыток углекислоты и оксида азота в сочетании с кислородным голоданием творят с подкоркой чудеса, растормаживают куда лучше алкоголя, только вот и действует это вроде наркотиков — на это подсаживаются, забывая об инстинкте самосохранения, а результат... Достаточно почитать статистику самоубийств, где нередко фигурируют молодые (и не очень) люди с петлёй на шее и в спущенных штанах — в отличии от детских, во взрослые игры играют в одиночестве, и тут не будет друга, который подстрахует, если что-то пойдёт не так, а рано или поздно такое случается, это как с водителями — по иронии, в аварии реже всего попадают первогодки, которые осознают, что они пока неопытны, и ведут себя осторожно.

А теперь, как я поняла, в эту опасную игру хотят поиграть со мной. Возможно, предложи мне такое кто-то, кому я доверяю, это могло бы быть даже интересно. Но сейчас я смотрю в блестящие нехорошим огнём глаза Хищника — и мне страшно до чёртиков. Не хочу. Голова мотается из стороны в сторону в жесте отрицания. Похоже, он принимает это за «нет, не знаю», потому что объясняет:

— Я тебя немножко придушу. Не бойся, тебе понравится. Только сначала надо кое-что сделать. Не хочу, чтобы ты меня обмочила в процессе.

Что, простите? Я не сразу соображаю, чего он от меня хочет, когда Хищник наклоняется и быстро перерезает скотч, стягивающий мои ноги, а потом мне в бёдра тычется холодный бортик пластикового ведёрка. Лицо заливает краска стыда. Когда теряешь сознание, очень часто заодно утрачиваешь контроль и над мочевым пузырём. Значит, придушить он меня планирует не немножко, а как минимум до обморока...

Опорожнить мочевой пузырь прямо в его присутствии — действие из области моих табу, и сейчас это выбивает меня из моего хрупкого душевного равновесия