Хейстак Вилледж. Глава 4: Женщина массового поражения. Часть 4

Калеб и потрепал свою женщину по волосам, чем заставил ее довольно зажмуриться, на манер кошки. — Ладно. Давайте собираться. Нам пора.

— Сейчас? — удивилась Беатрис, глядя на небо. — Но через несколько часов стемнеет. Не лучше ли заночевать здесь и отправиться с утра?

— Нет. Не хочу находиться в этом месте ни минутой дольше необходимого.

— Беатрис?

— Да, хозяин?

— Ты меня что, специально дразнишь? Я хочу слышать свое имя. Так вот... Я вдруг сообразил, что до сих пор не знаю твоей фамилии. Хочу восполнить этот пробел.

— Моя фамилия... Я ею не пользуюсь. Не люблю ее. Очень. Пожалуйста, не проси меня ее называть.

— А ну-ка колись давай, а не то сейчас отшлепаю! Э-э... Бе... Беатрис? Что ты... делаешь? Эй! Эй-эй-эй! Перестань! Оденься обратно! Я пошутил. Пошутил, говорю.

— Что? Даже разок не шлепнешь? А еще говоришь, что я тебя драз... Ах!

Ладонь мужчины оставила на ее голой ягодице красный отпечаток. После ночной прохлады удар показался прямо-таки обжигающим. Беатрис приглушила стон удовольствия, закусив губу. Закрыв глаза, она с нетерпением ждала продолжения. Но продолжения не было. По всей видимости, этот шлепок был сделан просто для острастки. Разочарованно вздохнув, она натянула панталончики и оправила юбки.

— Ишь че учудила! Думал, что использую кнут, а он оказался пряником.

— Я хочу, чтобы ты взял меня. Грубо.

— А я хочу, чтобы ты назвала свою фамилию. Как насчет равноценного обмена?

— Дюамель дю Монсо. Меня зовут Беатрис Дюамель дю Монсо.

— Хорошая девочка.

И он взял ее. Прямо посреди пустыни, на крыше дилижанса, где они лежали и смотрели на усеянное мириадами звезд ночное небо. Под светом полной луны, ярко освещавшей погруженную в сон пустошь. Его тело все еще ныло после трепки, но он брал ее грубо и жестко, как она сама просила. Он брал ее сзади, впервые, так как считал эту позу уничижительной, но сейчас она сама того хотела. Он держал ее руки сцепленными за спиной, и она, не имея иной опоры, вжималась щекой в гладкую дубовую обшивку. Он остервенело хлестал ее по ягодицам, да так, что ладонь отнималась, а она с радостью принимала каждый новый удар и лишь сильнее подавалась ему навстречу. Он истово любил эту женщину, и оттого испытывал двоякие чувства, причиняя ей жгучую боль и видя ее заплаканное, но счастливое лицо. Чем дальше это заходило, тем сильнее он убеждался, что от него она стерпит любое истязание, но все равно боялся потерять контроль над собой и перегнуть палку.

Тяжелое дыхание, шлепки, всхлипы, стоны и прочие характерные звуки, издаваемые совокупляющейся парой, были единственными на мили вокруг, нарушающими ночную тишину. А сидящий в каком-то десятке метров от них на шершавом валуне Дэмиен смотрел на висящий в небе серебристый диск своими темными немигающими глазами и с жадностью и упоением вдыхал запах сладкого человеческого греха...

— Итак, Беатрис Дюамель дю Монсо... Думаю, пришло уже время поговорить начистоту, — нарушил Калеб блаженную тишину, в которой 

---

Подчинение и унижение, Романтика

---

Вернуться назад