Хейстак Вилледж. Глава 4: Женщина массового поражения. Часть 4

Вот урод!

К удивлению Калеба, удары прекратились. Но лишь затем, чтобы кто-то (он не мог разобрать, кто, в равной степени из-за крови, застилающей глаза, и принятому на грудь виски) сгреб его за грудки и поставил на колени. Приходилось его так и держать, по той причине, что без этого избиваемый просто начинал падать.

— Какого хрена, Страуб?! Какого хрена, скажи мне, ты это сделал? И это твоя гребаная благодарность за то, что Матиас вытащил твою сучью рожу из тюрьмы? А?

Калеб молчал. Сказать ему было ровным счетом нечего, да и с дикцией были сейчас определенные проблемы. Вместо этого он сплюнул на землю кровавый сгусток с белеющим в нем осколком зуба.

— Вали его уже! Что с ним трепаться?

— Погодите, мужики! Давайте не будем горячиться!

— Заткнись, Марти! Он сам это заслужил, и не отрицает этого. Да, Страуб? Может, все-таки что-нибудь скажешь напоследок? — Бандит, державший Калеба, достал револьвер.

«Пожалуй, есть кое-что... Единственное, что приходит в голову».

— Беа... триш...

— Чего? Что ты там мямлишь?

— Беатриш... Пожобите Беатриш... — уже громче повторил Калеб, еле ворочая распухшим языком и силясь не потерять сознание.

Вокруг неодобрительно зароптали.

— Позвать Беатрис? Да ты хоть представляешь себе, что она с тобой сделает? Хотя, почему бы и нет? А, вон и она сама бежит, легка на помине.

Калеб поднял взгляд и посмотрел туда же, куда и остальные. От деревянного домика и в самом деле неслась, шлепая по лужам, упомянутая женщина. Заспанная, распатланная, в одной нательной сорочке и босиком. Вся косметика была смыта, но от этого ее красота нисколечко не проигрывала. Только безобразный шрам на шее, не скрытый бархоткой, по-прежнему заставлял невольно ежиться. В руке Беатрис держала гребень. Пока еще это был только гребень. Однако по тому, что лицо ее, выхватываемое вспышками молний, было мрачнее тучи, можно было ожидать худшего.

«Беатрис... Моя Беатрис... Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь понять меня. Сможешь простить. Надеюсь, ты будешь счастлива».

И после этих мыслей, словно одно лишь желание ее увидеть держало его на плаву, Калеб безжизненно повис в руках своего бывшего брата по оружию.

Его разбудила мелодия.

Калеб Страуб, к своему величайшему изумлению, осознал, что все еще жив. Его легкие, пусть и с некоторым дискомфортом, втягивают тяжелый грозовой воздух. Его саднящая кожа все еще ощущает теплые капли дождя. Его уши все еще слышат далекий рокот грома и куда более близкую волшебную музыку. А его нос, помимо запаха озона, улавливает такой знакомый аромат туберозы и сандала.

Калеб слегка приоткрыл глаза. Тотчас его сердце на порядок ускорило свой бег. Величайших усилий ему стоило не шевельнуть ни единым мускулом. Ведь если он хоть шелохнется, то разрушит эту чудесную идиллию. Что привело его в такой восторг? Беатрис. Из увиденного, услышанного и прочувствованного затылком Калеб понял, что лежит на одном из бревен, там же, у костра, а голова его покоится на коленях женщины. Беатрис теперь уже была полностью одета, накрашена и надушена. Она сидела с 

---

Подчинение и унижение, Романтика

---

Вернуться назад