Хейстак Вилледж. Глава 4: Женщина массового поражения. Часть 5

насмешливым и... женским.

«Нет. Не оглядывайся. От тебя только этого и ждут. Просто беги. Убирайся отсюда скорее. Ты здесь все равно не найдешь ничего, кроме смерти».

Но, конечно же, Джейн повернулась. Медленно, дергано, словно на несмазанных шарнирах. Сопротивляться было бесполезно.

И, как оказалось, метаморфозу претерпел не только голос старика-священника. Безумие стремилось к своему пику. Под потолком капеллы, в петле не из кишок, а из самой обычной пеньки, висела обворожительная брюнетка в буро-бордовом бархатном платье. В руке она держала длинную тонкую трубку и периодически из нее затягивалась. Ноги то выводила вперед, то поджимала под себя и плавно покачивалась, словно катаясь на качели. В целом, женщине, судя по всему, было жутко весело, и толстая веревка, сдавливающая шею и изгибающая ее под невероятным углом, ни в коей мере не являлась помехой.

«Бред. Все это не может происходить на самом деле. Я не верю. Но... Почему у меня такое чувство, будто я ее знаю?».

— Ад — это не то, что приходит потом. Ад — это не то, чего стоит бояться. Ад, со всей его серой, пламенем и вечными муками, придумали люди, чтобы их собственная планета и тот хаос, в который они своими руками погружают ее и в котором все сильнее и сильнее утопают, не казались им столь ужасными, отвратительными и лишенными всяких перспектив и надежд. И то, что действительно должно называться Адом... Оно прямо здесь, «Крошка Джейни». Просто оглянись вокруг.

Джейн не успела заметить, ничего не успела сделать.

Что-то удавило в правый бок, аккурат под ребра. Что-то холодное, металлическое и бритвенно-острое. Перехватило дыхание. Девушка в немом шоке повернула голову. К ней прижимался совсем юный паренек, от головы у которого осталась лишь нижняя челюсть да болтающийся над ней язык. Ничего удивительного. Он убрал руку, позволив ей увидеть рукоять уродливого тонкого стилета без гарды. Джейн глупо моргала, не веря, что только что ей нанесли смертельное ранение. Странно, но боли практически не было. Только медный привкус во рту и пугающее и умиротворяющее одновременно ощущение, что с каждой выплескиваемой порцией крови из нее вытекает жизнь.

И все-таки она оглянулась.

Небо, еще недавно голубое, целиком окрасилось в мрачный багрянец. В зените висел зловещий черный диск солнца, его поверхность, казалось, пузырилась и переливалась, будто какая-то смолянистая жижа. Над стенами форта мерцало зарево пожаров, рев и гул которых доносились с иссушающим жарким ветром. Крупные хлопья пепла устилали землю, осветляя ее подобно снегу. Падальщики, противно клекоча, наматывали круги и медленно снижались. Правда, как оказалось, это были вовсе не падальщики, а самые настоящие сапсаны, обычно горделивые и величественные, а сейчас бельмастые, облезлые, с сочащимися гноем ранками.

А дворик заполнила огромная толпа оживших мертвецов, таких же, как священник и паренек. Заключенные, надсмотрщики, доктора, повара и иже с ними. Персонал тюрьмы, заступивший на свою последнюю смену. Некоторые становились добычей сапсанов, остальные, с искаженными бесконечной злобой лицами, все теснее обступали Джейн. Вот худосочный узник со шрамом через