Любовник Марфы — Черная смерть

хладнокровно. Той ночью. Просто взяла и казнила, как какого-нибудь урода, мерзавца и насильника. Она это поведала, не скрывая и в самых мельчайших подробностях. Не упуская ничего. Не всем, правда, а только Фэне. Как женщина женщине, с глазу на глаз. Хотя знала, что это событие разлетится далеко даже за пределы базы Свободы.

Фэна была в шоке и потрясенной от бескомпромиссной жестокости Марфы и всего того, что она сделала. Ее религиозный монолитовки еврейки фанатизм. Превратил сцену казни Рафаэля в роли Олоферна в некое подобие религиозного ритуала, кровавого и жуткого по описаниям самой Марфы в подобие целого душещипательного потрясающего и сотрясающего с не скрываемым восхищением и восторгом женские сердца кровавого спектакля, по всей Припяти всех женских группировок.

Она Марфа, с брезгливостью посмотрев на дрочащего в постель свой детородный мальчишеский здоровенный возбужденный любовью и коварными приправами в вине отросток этого свободовского ловеласа, просто вышла на время в соседнюю комнату, приоткрыв черную штору, посмотрела на улицу. Там было тихо как в могиле. Никого, все спали. Даже часовые в соседнем амбаре. Словно стан ассирийцев.

Она посмотрела на Армейские склады, представив в своей голове город Ветилую, в осаде врагов и произнесла тогда про себя вслух, что время не ждет, скоро утро и надо было действовать. И она вернулась снова в спальню.

Там было тихо. Ее приговоренный к смерти молодой любовник, выбился из сил.

Рафаэль как она сама потом рассказывала Фэне, уснул, как тот библейский полководец ассирийцев Олоферн на этом своем смертном и любовном ложе. Воткнув торчащий, как металлический стержень, тот свой детородный длинный раздутый от раздрочки хер в глубину самой пуховой перины прямо вместе с простынями, задирая еще сильнее на нем верхнюю плоть, вдавливая его туда как в женскую пизду. Это, прямо все с ее слов. Со слов самой Марфы-Черная смерть. Он так и уснул. Ковыряясь тем, своим здоровенным раздроченным как у жеребца или быка хером как в бабской пизде. Теперь, просто лежал и, просто спал. Храпел как спящая Химера или Кабан. Громко с пыхтящим на всю спальню тяжелым дыханием.

Она сплюнула брезгливо в горящий костер и, снова затянувшись сигаретой, прищурившись и глядя на Фэну, продолжила. Потом вдруг, пробудившись, словно почувствовал ее присутствие, заелозил, перед ней как ненормальный по постели под накинутым на голые напряженные задницы ягодицы белым из такого же белого шелка легким покрывалом по простыням. Снова умоляя в любовной жажде свою Иудифь, застонал, снова начал трахать с остервенением ту свою постель. Он уже не понимал, наверное, даже уже где находиться, от изрядного перепоя и всего того, что было внутри его своей башкой, сказала Марфа-Черная смерть. Задышал как паровоз, сотрясая на деревянных резных ножках ту под ним скрипящую деревянную старую и черную постель, пихая ее, как, словно, саму теперь еврейку Иудифь. Было, похоже, что его мозги просто отключились. Непонятно где тот его разум теперь находился. А вот его тот хер, задирая верхнюю